Памятники поздней античной научно-художественной литературы II-V века - [32]

Добычу он поручил Мелеагру и Филиппу. А сам, разрушив до основания город, принес на берегу Истра жертву Зевсу-Спасителю, Гераклу и самому Истру, благоприятствовавшему ему при переправе. В тот же день, не потеряв ни одного человека, он собрал в лагерь все свое войско. К Александру прибыли туда послы от остальных свободных племен, живущих вдоль берегов Истра, и от Сирма, царя трибаллов. Пришли послы и от кельтов, живущих и у Ионического залива. Кельты отличаются высоким ростом и большим самомнением. Все они говорили, что пришли искать дружбы Александра, и Александр со всеми обменялся клятвами верности. А кельтов он вдобавок спросил о том, что их больше всего страшит на земле, надеясь, что слава о нем достигла до кельтов и проникла еще дальше и что они назовут его. Но ответ не оправдал его надежд. Кельты, жители отдаленных от Александра, почти неприступных мест, видя, что Александр устремляется в другие места, сказали, что боятся только, как бы небо на них не обрушилось. Назвав их друзьями и сделав своими союзниками, Александр отослал их обратно, намекнув только, что кельты — хвастуны.

СЛАВА АЛЕКСАНДРА

(I, 12)

12. Когда Александр вступил в Илион, кормчий Манэтий увенчал его золотым венком, а затем то же самое сделали и прибывшие из Сигея[270] афинянин Хар и некоторые другие — как эллины, так и местные жители. Сам же Александр своими руками возложил венок на могилу Ахилла, а Гефестион[271], говорят, — на могилу Патрокла. Есть рассказ, что Александр при этом промолвил: "Счастлив Ахилл, ведь, чтобы воспеть его подвиги сложил свои песни Гомер". И в самом деле, Ахилл в этом отношении был гораздо счастливее Александра, которому не хватало именно этого, хотя он одерживал блестящие победы. О деяниях Александра людям не возвещалось достойным образом ни стихами, ни прозой, ни даже в песнях не прославляли Александра так, как прославили Гиерона, Гелона, Ферона[272] и многих других, не идущих ни в какое сравнение с Александром. Потому-то подвиги Александра известны гораздо меньше, чем самые незначительные события древности. Так, например, о походе десяти тысяч с Киром против царя Артаксеркса[273], о судьбе Клеарха[274] и тех, кто попал в плен вместе с ним, о возвращении их под предвадительством Ксенофонта[275] — обо всем этом люди, благодаря Ксенофонту, имеют более ясное представление, чем о подвигах Александра. А между тем Александр не пользовался услугами чужих войск, не спасался бегством от Великого царя[276] и победы свои одерживал не во время отступления к морю. Он единственный, кто один совершил столь много славных подвигов среди греков и варваров. И в этом, признаюсь, таилась причина того, что я, сочтя себя достойным поведать людям о подвигах Александра, принялся писать это сочинение. Думаю, мне нет надобности указывать свое имя, потому что людям оно известно, так же, как и моя родина и мой род и то, какую должность я занимал. Подпись же я поставлю такую: "Родина, семейство и чины мои заключены вот в этих писательских трудах и заключались для меня в них с самого детства". Я отношу таким образом себя к числу лучших писателей Эллады, если, конечно, и Александр среди воинов лучший.

ГОРДИЕВ УЗЕЛ

(II, 3)

3. Когда Александр пришел в Гордий[277] и поднялся в крепость, во дворец Гордия и его сына Мида, то у него вспыхнуло страстное желание увидать колесницу Гордия и узел ее ярма. В окрестных странах об этом узле много говорили; рассказывали, будто Гордий, бедный человек из древних фригийцев, занимался возделыванием небольшого клочка земли и имел две упряжки волов, на одной из которых он пахал, другую же запрягал в колесницу. Как-то раз, когда он пахал, на ярмо опустился орел и просидел на нем, никуда не улетая, до вечера. Пораженный таким зрелищем, Гордий пошел к тельмесским гадателям[278], чтобы сообщить им об этом знамении. А тельмесцы умеют толковать божественные явления, и этот дар из рода в род передается у них и женам и детям. Недалеко от одного тельмесского селения Гордий встретил девушку, несущую воду, и рассказал ей про случай с орлом. Она принадлежала к семье прорицателей и велела ему, возвратившись обратно на то место, принести жертву Зевсу-царю. А Гордий, стало быть, просил ее пойти вместе с ним и указать жертву. Жертвоприношение он совершил так, как она посоветовала ему, и женился на этой девушке; у них родился мальчик по имени Мид. Когда Мид, отличавшийся необыкновенной красотой, достиг уже зрелого возраста, во Фригии, раздираемой внутренними сумятицами, получено было предсказание, что колесница привезет царя, который прекратит беспорядки. Еще не кончилось обсуждение этого пророчества, как к собранию на колеснице подъехал Мид вместе со своим отцом и матерью. Сообразуясь с пророчеством, в нем увидели того, о ком бог предсказал, что он будет править колесницей. И Мида сделали царем. Он положил конец волнениям, а колесницу поставил в крепости как жертву Зевсу-царю за орла. Относительно же колесницы существовало еще одно предсказание: кому по силам окажется распутать узел ярма колесницы, тому суждено подчинить себе всю Азию. Узел тот был из лыка кизилового дерева, и ни одного из концов его не было видно. Не находя способа развязать узел и не желая оставить его неразвязанным, чтобы это не смутило народ, Александр в шутку, как рассказывают одни, разрубил узел мечом и заявил, что развязал его. Аристобул