Памятник и праздник: этнография Дня Победы - [89]
«Сегодня мы описываем его на языке победителей: мы представляем себя Австрией, освободившейся от — реальных и сконструированных — угроз коммунизма так же, как веками ранее она успешно противостояла “турецкой угрозе”»[44].
Впрочем, мемориал все же обладает неким остаточным символическим потенциалом, связанным с воображаемой антизападной, антикапиталистической альтернативой. В последнее десятилетие он иногда служит местом акций антиглобалистов, анархистов и других левых и левокадикальных групп. Для этого он достаточно маргинален, и в то же время расположен в центре города.
«Если бы даже не существовало запрета на собрания на Хельденплац, площадь наверняка оказалась бы слишком большой для таких митингов. Российский памятник же расположен за пределами гегемониальных политических репрезентаций основных партий»[45].
Например, в декабре 2010 года здесь состоялась демонстрация в поддержку Ассанжа и «Викиликс»[46].
В юбилейном 2005 году (60 лет Второй республики, 50 лет государственного договора, 10 лет членства в ) советский военный мемориал и прилегающая к нему площадь стали площадкой для разнообразных информационно-художественных инсталляций и артистических проектов. Например, Австрийский киноархив организовал на Шварценбергплац и Хельденплац показ документальных кадров новейшей австрийской истории, солдаты, одетые в форму союзников, на американском военном джипе размечали белой краской границы зон оккупации, были организованы ознакомительные пешие прогулки по историческим местам.
Среди последних художественных акций, связанных с советским мемориалом на Шварценбергплац, заслуживает упоминания проект чешской группы «Поде Бал», cвязанный с переносом на Шварценбергплац «Памятника страданиям 6-й армии».
В 1996 году Австрия инициировала памятник 6 армии Вермахта недалеко от того города, который она пыталась захватить — Сталинграда (ныне — Волгограда). Монумент в форме двадцатиметрового шипа из ржавого железа сперва собирались построить в центре Волгограда. В результате протестов российских ветеранов войны и жителей Волгограда договорились поставить его в двадцати километрах от города, где он теперь и находится. Группа «Поде Бал» предложила вернуть памятник в место его происхождения — центр Вены. Был разработан градостроительный проект, включающий архитектурные планы и визуализацию нового расположения памятника на Шварценбергплац. Проект был представлен в Доме художника в рамках коллективной выставки «Нейтральная полоса». Об инициативе также сообщили через сайт фиктивной девелоперской компании, посетителям которого предоставлялась возможность голосовать за или против возвращения памятника. «Поде Бал» провела видео-интервью с инициаторами волгоградского памятника — Хельмутом Цильком (бывшим мэром Вены), Вильгельмом Хольцбауером (архитектором и автором стального шипа) и Йозефом Шантлем (генеральным секретарем Черного креста). В венском Доме художника был организован «круглый стол», модерируемый Яном Табором, автором выставки «Искусство и диктатуры». Петр Мотычка, один из членов «Поде Бал», объяснил: «Место очень хорошо подходит под наши намерения. Близость советского памятника создает визуальную платформу для диалога о недавней австрийской истории»[47].
После распада постсоветская Россия позиционирует себя в отношении советских военных мемориалов в Европе в качестве правопреемника . Забота о советских воинских захоронениях за рубежом (зачастую декларативная и политизированная) была возведена в ранг государственной политики в 2000-е годы в связи с попытками Кремля восстановить утраченный статус европейской державы и удержать бывшие советские республики в сфере своего геополитического влияния. В первые послевоенные десятилетия «великая Победа над фашизмом» и «освобождение Европы» были не просто мифами национального триумфа, они имели важнейшую геополитическую функцию, обеспечивая идеологическую легитимацию как сверхдержавы и ее особую роль в поддержании стабильности на европейском континенте. Именно этот символический капитал «страны-освободительницы Европы от фашизма» защищает сегодня Кремль в политических битвах против исторического ревизионизма в странах Восточной Европы[48]. Победное завершение Второй мировой войны представляется сегодня российской власти и российскому обществу моментом величайшего геополитического триумфа, особенно очевидного после национального унижения 1990-х. Советские военные мемориалы в Европе свидетельствуют об этом триумфе, а неспособность защитить их от посягательств ревизионистов служит болезненным напоминанием об унижении и слабости постсоветской России.
Используя язык современной теории международных отношений, можно сказать, что символический капитал освобождения Европы от нацизма и советские воинские мемориалы, которые его репрезентируют, является частью российской концепции «мягкой силы» (
