Памятка - [3]

Шрифт
Интервал

Коля, дует из угла!
Коля, катанки у младших
Измолочены дотла!
Коля, выкидай навоз!
Коля, дров-то не привез!
Коля, сена — ни сенины!
...Несменяем Колин пост.
Кто-то шпарит в домино,
Кто-то сел смотреть кино,
Кто-то девку обнимает,—
Коле это не дано.
«Коля-Коля-Миколай,
Наших девок не пугай:
Наши девки бойки —
Убежат от Кольки!»
На приступку Коля — шмяк:
Лишь под голову кулак
Али валенок побольше,
Остальному ладно так.
Сыт-не сыт — упал и спит.
Завтра снова предстоит:
— Коля, сбегай! Коля, сделай!
Это мерзнет, то горит.
Оглянуться не успел —
Белым сделался: поспел!
— Та-ак! А доброго костюма,
Вроде, разу не надел?
Может, все еще нужда?
— Это — правда! Это — да!
Деньги есть, костюмов нету...
Дак в костюмах-то куда?
Сенокосить по дождям?
Аль в конюшню к лошадям?
Покажись-ко при костюме —
Отопнут, не пощадят!
— Ну а в праздник?
— Водку пить?
Вовсе зря себя рядить:
Урнешь где-нибудь в канаву —
Без костюма легче плыть!
Ладно, некогда сидеть:
Недоделана поветь.
Братья-сестры при костюмах,
Значит, не о чем жалеть!
...К вёдру скошена трава.
В трех поленницах дрова.
Может, правда — все в порядке?
Может, незачем слова?
Любим — зубы на-голе[1],
Кто не робит на земле...
А у Коли-Миколая
Нынче праздник на столе.
— Юбиляришь? Ну, давай!
Только сердце не замай —
Глохнет! Полного стакана
Сам себе не наливай...

СКАЗ О ТЕЛЕВИЗОРЕ

Было семеро, покуда растила,
А взошли — и ни единого нету:
И сынов, и дочерей — распустила
По широкому по белому свету.
Стало некого поить молочишком,
Значит, будет и самой: нахлебалась!..
Вишь, силенок да здоровья — не лишка:
Нонь жива, а про запас — не осталось.
...Продала Капитолина корову!
Не за дешёво: почти что за тыщу.
И купила для избушки — обнову,
Для самой себя — духовную пищу.
Осторожно, как худого теленка,
За порог его втащила в охапке.
Раскорячась на лучинках-ножонках,
Устоялся он в углу возле лавки.
Местный дока с превеликой охотой
Прибежал, лишь колонула в окошко,
И на крыше — за пятерку всего-то! —
Растопырил для теля теле-рожки.
Провернув сверлом трухлявую стену,
Он продернул сквозь дыру черный кабель.
Тощий хвостик под названьем антенна
Где-то сзади он к теляти приладил.
Щелконув большеголового по лбу,
Крутанул ему вихор на затылке,
Сделал ручкою хозяйке: пошел, мол,—
Не закрылся б магазин! — по бутылки.
И которое стояло молчало,
Чемоданом али ящиком было,
Заподрагивало вдруг, замычало
И большой зеленый глаз растворило.
Где была хозяйка, тут вот и села!
Сам собою рот поехал в улыбке...
Рассмеяться до конца не успела —
Что-то рявкнуло, да так-то ли шибко!
Засужалося в глазу — и погасло.
Прошипело — вышел дух? — и замолкло...
Час ли, два ли прождала понапрасну,
Грела, гладила, да вовсе без толку.
По окошкам, по углам посовалась,
А тоска не отстает, вырастает.
Близ коровушки, чуть что, утешалась!
В стаю кинулась... а стая — пустая.
Не приветила хозяйку коровка,
Не вздохнула, рукава не лизнула:
Нету матушки...
Ой, девки, неловко!
Зря я, глядя на людей, сфорсонула.
Все бы рядышком живая душа-то,
Дотянули бы до смерти бок о бок...
Телевизор! От пустого ушата
Больше толку, чем от этих коробок.
С мастерами-лекарями — морока:
«Привози в район», — отвечено бабе.
До району как доедешь? Дорога
Сорок верст, и все — ухаб на ухабе.
А и силы нету. Ох, кабы сила!
Кабы снова могута, да былая,—
В котоме бы до району сносила,
Чем шофера ублажать, пустолая...
Не резон — держать покойника в доме:
Вряд ли скрасит он судьбинушку вдовью.
Вновь — в охапку, да и в сене-соломе
Поместила его в стае коровьей.
Не спасенье, ну а все-таки легче.
Где бы горе, а у нас только грустно.
И не правда, что утешиться нечем,—
Во дворе, она-то знает, не пусто:
Все же есть кого приветить, погладить,
При нужде открыть занывшую душу.
Не корыстна — ей и этого хватит,
Не умеет говорить — будет слушать.

□ □ □

Пригревает солнышко
Все любей.
Вытаяло — с зернышком
Воробей!
Лужица до лужицы
Дотекла.
Вот опять и дожили
До тепла.
Бабушка-затворенка,
Чуть дыша,
По ступенькам с пятого
Этажа:
Напустилась[2] — вздумала
Погулять,
На скамейке в скверике
Подремать.
Не упала — выбрела
На крыльцо. 
Ветер к ней — разэдаким
Молодцом:
Приобнял да под руки —
Тут и был!
Встретил любо-дорого,
Как умыл
...Внуки ради праздника
Помогли:
Правнуков-проказников
Увели.
Дочь да зять отправились
По гостям —
К городским. А бабушка —
Из крестьян.
Не с кем ей увидеться
В городу.
Старые подруженьки
Не придут:
Далеко — отсюдова
Не видать,
Улеглись голубушки
В землю спать.
Во свою родимую
Улеглись:
Все над ними милая
Даль и высь!
Пташечки знакомые
Им поют...
«Хорошо вам дома,
А я вот тут.
Худо светит солнышко
Надо мной...—
Спохватилась: — Худо ли?
Ой, не ной!
Не стони, не брошена,
Всё — в семье!»
Умостилась бабушка
На скамье.
Гладят ее лучики
По щеке,
Высохла слезинка
На ветерке.

□ □ □

Поезд, стой! Помедли малость.
Дай сойду. Вернусь. Беда:
Незавернутой осталась
Родниковая вода,
Где — давно ли? — пили кони,
С губ роняя серебро.
Бесполезное сегодня
Пропадает зря добро.
Заросла колода илом,
Заколодел гулкий тракт,
По которому водила
Мать напиться жеребят.
Не найти в траве тропинку,
К водопою, где ходил
После пашни смирный Синько
С гордой Пальмой впереди.
Нету Синька. Нету Пальмы.
Нет веселых жеребят.
...Умолкай давай, хрустальный,
Прекращай сверканье, брат.
Ну, а ты, второй по счету,

Рекомендуем почитать
Жемчужины любовной русской лирики. 500 строк о любви. XIX век

Стихи о любви всегда искренни, пронзительны и проникновенны. В русской поэзии именно теме любви посвящены одни из лучших поэтических жемчужин. Насладитесь красотой и великолепием лучшей любовной лирики русских поэтов!


Обыкновенный день

Трудовая жизнь Николая Постарнака началась в Краснодаре. Первые строки родились на строительных лесах. Затем, в 1962 году, стихи появились в альманахе «Кубань». Книжка «Обыкновенный день» — результат долгих лет творческого роста поэта на Кубани, на Крайнем Севере. Однако его стихи интересны не только географическим разнообразием — они удивительно искренни, потому что продиктованы жизнью и написаны самостоятельной рукой.


Обыкновенная любовь

Девушки гадают на суженых и грезят о любви, обязательно необыкновенной. Да и юноши не чуждаются романтических переживаний. И так – из века в век, во все времена. Что же обретают в итоге? – кто большое, светлое и взаимное чувство, кто – печали и разочарования, кто – семейные радости и проблемы. Возвышенные мечты воплощаются в обыкновенную земную любовь. Или правы юные: любовь никогда не бывает обыкновенной?


100 шедевров русской лирики

«100 шедевров русской лирики» – это уникальный сборник, в котором представлены сто лучших стихотворений замечательных русских поэтов, объединенных вечной темой любви.Тут находятся знаменитые, а также талантливые, но малоизвестные образцы творчества Цветаевой, Блока, Гумилева, Брюсова, Волошина, Мережковского, Есенина, Некрасова, Лермонтова, Тютчева, Надсона, Пушкина и других выдающихся мастеров слова.Книга поможет читателю признаться в своих чувствах, воскресить в памяти былые светлые минуты, лицезреть многогранность переживаний человеческого сердца, понять разницу между женским и мужским восприятием любви, подарит вдохновение для написания собственных лирических творений.Сборник предназначен для влюбленных и романтиков всех возрастов.


Паром через лето

Хорошие стихи всегда больше своего видимого, типографского объема. Потому что пишутся они не столько словами, сколько тем, что как бы само собою возникает вокруг слов, между ними. Юрий Гречко, чья первая книжка «Паром через лето» перед вами, хорошо понял этот «секрет». Вот завершающая строфа его стихотворения «Маневры»:...А кто‑то сорвет землянику и скажет:— Горчит…В траву упадет,рассмеется, потом замолчит.И будет, наверно, лежатьголова к головес солдатом без имени,давшим начало траве.Конечно же, эти стихи больше, чем случай на маневрах, — они о преемственности, о поколении детей, вступивших в солдатский возраст погибших отцов.


Женщина за стеной

Книга лирики известного поэта Константина Ваншенкина «Женщина за стеной» состоит из двух частей: «Щека к щеке» (новые стихи) и «Фрагмент» (из прежних книг).