Память Крови - [14]

Наши молчат, и это, похоже, начинает их нервировать. Провокации становятся все более наглыми.

Не забыть отметить. Олень и Старый при проверке документов задержали двух молодых парней. Один — с турецким паспортом. Другой — с обычным, но оказался родственником одного из самых важных дудуаевцев. Сдали их в комендатуру. ФСК очень заинтересовалось. Ребята в комендатуре говорят, что, может быть, удастся обменять их на наших пленных.

9 апреля

Старшим на блок заступил Кокс. Мы все время слегка поругиваемся. Я закручиваю гайки, а он все время норовит дать поблажки. Что же касается непосредственно службы, то здесь вопросов нет. Немного страдают его линии: быт и воспитательная работа. Но я понимаю, что для офицера боевая работа нужна, как воздух.

Разрешили сегодня по случаю присвоения очередных званий Пушному и Носорогу, и по «чуть-чуть» — свободной смене. Но двое решили добавить. И выпили-то немного, но после трех суток напряжения эти граммы сработали, как детонатор. В разгар успокоительно-воспитательных мероприятий — вызов. На блоке задержали двоих. Поднимаю группу резерва, слышу Кокс по станции зовет Змея обедать:» У нас четыре ложки есть». Значит, еще двоих взяли.

Выскакиваем к выезду с базы, в темноте, с нами — офицер комендатуры. Должны были подогнать БТР. Но он подъезжает, уже облепленный бойцами СОБР. Оказывается, их тоже подняли, как трехминутный резерв. Несогласованность неприятная. Если бы они полетели к блоку без меня, то могли бы возникнуть осложнения. С полминуты, пока прыгаем на броню и выезжаем за КПП, переругиваемся и дружно материм начальство. Потом, как обрезает. Ночные улицы враждебны. БТР с нами — как подвижная мишень, по которой можно врезать из чего угодно. На взводе автоматы, подствольники, уши, глаза и нервы. Блок рядом — 3–4 минуты езды, но это — днем. Ночью кажется дольше…

Подлетаем к блоку. Нас окликают. Пароль назвать нельзя — далековато и будет слышать вся улица. Отвечаю:» Я — Змей!». Ребята скатываются с брони, и прикрывая друг друга, проскакиваем в блок.

Собрята с ходу хватают задержанных и с дикими воплями начинают метелить их так, что у моих глаза на лоб полезли. Кончилось тем, что мы отобрали чеченцев, сунули в БТР, и я вовнутрь с ними посадил своих. Озлобление здесь у всех лютое. Плюс — страх и нервное напряжение выхода требуют. Это не в оправдание. Констатация факта.

Разговаривать долго некогда: духи могут подтянуться на шумок и устроить засаду на обратном пути.

Кокс и Пионер грамотно отработали эту группу, что постоянно лазила возле нас. Обнаглели вконец, поперли прямо на блок. Оружие припрятали рядом. Один идет на блок, косит под дурака, заговаривает зубы, остальные суетятся в темноте. Наглость исключительная, даже после предупредительной очереди стоит, как ни в чем ни бывало и продолжает гнуть свое. А чего им не наглеть? Наши политики воспротивились введению чрезвычайного положения в городе, где шла и идет война с применением танков, авиации и артиллерии. То есть, в Грозном мы должны работать так, как в Тамбове, Хабаровске или Магадане. Стрелять нельзя, если не уверен, что человек, идущий на тебя в кромешной темноте, не вооружен… Не один русский парень заплатил жизнью за игры думских проституток.

Наши красиво обыграли эту четверку. Выбросили им за спину группу захвата, быстро уложили и прикрываясь ими же, вернулись в блок. Пятый ушел и тут же метров со ста-ста пятидесяти обстрелял блок из автомата.

Задержанных доставили в комендатуру. Утром опера осмотрели место задержания. В куче хвороста, под поленницей — РПГ-26, в мусоре две гранаты РГО. Забросить в блок — пошинкует всех, кто на внутренних постах. А из РПГ — по амбразуре!

Опера рассказали, что задержанные — битые волки, воюют еще с Осетии. Пока их прикрыли на 30 суток, по Указу Президента. Четвертого гуманно выпустили (Потом нашлась фотография, где этот четвертый — командир батальона дудаевцев заснят со своими подчиненными — прим. автора).

У соседей-мотострелков — потери. Два БТР, а потом еще один подорвались на минах, на том самом поле, по которому мы вывозили своих на КПП за городом. Прямо в селе Алхан-Кала, у собственного дома местный чеченец подорвался на «Волге». Погибла его жена, он сам ранен.

Местные говорят: «Нашего Дудаева и вашего Ельцина надо повесить на двух концах одной веревки.»

Поражаюсь журналистам из центральных СМИ, особенно телевизионщикам из «Вестей». Чернуху об армии, милиции, о бедах и проблемах — пожалуйста. О мужестве ребят, о работе, о том, что тут творилось до начала боевых действий — молчок.

Разговариваем с русскими: теми, кто потерял дома, имущество, был под бомбежками, даже потерял близких. 9 из 10 просят: «Ребята, не уходите! Без вас тут снова начнется беспредел!». Про потери в войне говорят: «А мы и так не жили, и все, что у нас было, все равно досталось бы бандитам.». Женщина попросила присмотреть за вещами в машине, уезжает к сыну в Краснодар. Говорит: «Мальчики, милые, не верьте местным. Это они сейчас такие вежливые. Даже нам, соседям кланяться стали. А видели бы вы их до декабря!».

Ожесточение у многих. Сами чеченцы, по их же словам, процентов 70 были против дудаевщины. Но что сделают нормальные люди против организованных бандитов. Сейчас, они говорят, воюют те, кто уже совсем озверел и не может остановиться, и те, у кого погибли близкие.