Память и желание. Книга 2 - [73]

– Карло, – сделала она новую попытку. – Нам нужно поговорить. Прошу тебя.

– Поговорить, Катрин? Слова так легковесны. Они не изменят фактов.

– Фактов. Каких фактов? – возвысила она голос. – Ты ничего не понял.

– Катрин, сейчас едва ли подходящий момент, – строго одернул он. Через мгновение вошел Родольфо, неся на подносе бокалы с охлажденным вином.

Слуги, подумала Катрин. Никаких объяснений в присутствии слуг. Казалось, обед длился целую вечность. Как только они оставались одни, Карло прекращал разговаривать с ней.

Катрин еще раз попыталась заговорить с мужем, когда подали горячее.

– Пожалуйста, Карло, выслушай меня.

Он невидящим взглядом окинул ее лицо, обнаженные плечи, грудь.

– Позже, Катрин.

Но «позже» не наступило. Он не пришел к ней ночью. И на вторую ночь тоже. И на третью. Хотя утром третьего дня он вошел очень рано, разбудив ее. Потом, не говоря ни слова, скомкал простыни со своей стороны кровати, примял подушку.

Ее снова начал душить смех.

– Только не говори мне, будто слуги что-то подозревают, – проговорила она.

Он никак не отреагировал и вышел за дверь.

Днем он всегда отсутствовал. А за ужином каждый раз повторялось одно и то же, только напряженность возрастала и ледяная вежливость Карло замораживала Катрин. Ей начало казаться, что иного тона между ними и быть не может. Пресловутый медовый месяц должен был продолжаться три недели. Потом молодожены намеревались отправиться на яхте в плавание вдоль побережья. Но Катрин поняла, что три недели ей не продержаться.

В воскресенье Катрин собрала все свое мужество и, когда в доме погасли огни, пошла разыскивать комнату Карло. Она вошла без стука. Карло сидел в кресле и читал газету, на полу стояла наполовину пустая бутылка виски.

– Что ты здесь делаешь? – Он угрожающе поднял на нее глаза.

– Я… я не могу уснуть.

Катрин трясло, она стояла, обхватив плечи руками. Она не продумала, как вести себя, и теперь, оказавшись лицом к лицу с мужем, не знала, с чего начать.

– Не можешь уснуть? – Голос Карло был полон сарказма. – Не можешь уснуть. Может, тебе необходимо чуточку мужского гормона в качестве снотворного? Так? А единственный, кто здесь может тебе помочь, – это я?

Свирепое выражение его глаз испугало ее.

– Все совсем не так, Карло. Ты не понимаешь.

– Не понимаю? – Он схватил Катрин за руки и тряхнул так, что волосы упали ей на лицо. Она почувствовала резкий запах виски. – Не понимаю, что женился на лгунье? На паршивой девчонке, заставившей меня поверить, что она чиста и невинна? – Его пальцы сжимали ей руки мертвой хваткой. – Которая год не подпускала меня к себе, в то время как развлекалась с другими? А потом обманом склонила меня к браку? К священному таинству брака? – Он наотмашь ударил ее по лицу.

Из глаз Катрин брызнули слезы.

– Нет, Карло, нет. Все совсем не так.

Но сила его ненависти парализовала Катрин, превратила в беспомощного, безгласного ребенка. Нужных слов не находилось. Она повернулась и открыла дверь. Он втащил ее обратно, резко дернул за подбородок, так что ее глаза оказались прямо напротив его, источающих ярость.

– Зачем ты это сделала? Из-за денег? – Он буквально выплюнул ей это в лицо. – Чтобы заполучить богатства семьи Буонатерра? Да? Как шлюха. Из-за денег.

– Я любила тебя, Карло, – тихо произнесла она; слезы текли не переставая.

– Любовь? – Слово, казалось, впитало в себя всю его злобу. – Со шлюхами любви не бывает. Только вот это. – Он швырнул ее на кровать и быстро стащил с себя брюки. – И именно за этим ты и пришла. – Сдвинув брови, он сорвал с нее трусики и грубо вонзился в нее. Он мял руками ее груди, тяжело дышал в ухо и с ненавистью приговаривал в такт толчкам: – Лгунья, лгунья, подлая лгунья.

Неожиданно для себя, невзирая на слезы, Катрин задвигалась в одном с ним ритме. После того как все было кончено, Карло взглянул на нее так, словно перед ним валялись выброшенные морем на берег отбросы, и стремительно вышел из комнаты.

Катрин зарыдала. Она чувствовала себя грязной, оскверненной, униженной – никогда раньше она не осознавала смысла этих слов. И брошенной. Он даже не поцеловал ее. Никакой нежности, никаких ласк. И все же ее тело откликнулось – да еще как.

На следующий день она не вышла из своей комнаты. Сказала служанке, что заболела. Что, в общем, было не так далеко от истины. Она сидела, уставившись в окно, и думала: как хорошо было бы сейчас поговорить с кем-нибудь, пойти к кому-нибудь. Катрин находилась в плену. В плену той волшебной сказки, которую отчасти сама и придумала. Теперь сказка стала зловещей. Катрин с горькой усмешкой вспомнила пожелание Порции – жить долго и счастливо. Но она не смогла бы рассказать подруге обо всем этом. Слишком унизительно. Та бы не поняла.

Служанка принесла завтрак, обед, заботливо спросила о самочувствии. Катрин решила и на следующий день оставаться в комнате. Она не смогла бы взглянуть в глаза Карло. Катрин видела, что его яхта отчалила, потом вернулась. Ах, если бы только можно было уплыть отсюда на какой-нибудь рыбацкой лодчонке и никогда не возвращаться!

Он зашел к ней в комнату после ужина, как раз когда она раздумывала о побеге.