Памела, или Награжденная добродетель - [2]

Во всѣ мои чувства вливалась сладость, когда я читалъ ея Письма, которые она писала во время своихъ несчастій. Всѣ ея разсужденія наполнены были пріятностію и осторожнымъ предпріятіемъ. Къ родителямъ своимъ писала откровенно и безо всякаго притворства, даже что и самомалѣйшія частицы, сокрытые въ ея сердцѣ были видимы.

Я не могу надивиться, для чего такъ долго размышляли напечатать сію нравоучительную книгу, которая въ своемъ родѣ не много подобныхъ имѣетъ, и которую желаю видѣть напечатанну, въ самой той простотѣ, въ какой написана. Она усладитъ читателей и понравится лутче, нежели всѣ тѣ, которые украшены витіеватымъ слогомъ, и которые похожи бываютъ на не хорошо написанную картину, покрытую завесомъ, или на прекрасную сшитую, одѣтую богатымъ платьемъ, изъ подъ котораго не видно искусства художника; по чемубъ и сія книга погружена была во глубину пышныхъ словъ и реченій высокопарныхъ; чрезъ чтобы и самое естественное изъясненіе въ празднословіе превратилось. И для того я думаю Памелу оставить лутче такъ, какъ она сама себя представляетъ, пускай ея реченія останутся такъ, какъ оныя есть безо всякаго украшеніе. Краснорѣчіе хотя и пріятно для читателя, но оно никогда не можетъ восхитить и тронуть сердце. Я восхищаюсь видя Памелу въ простой крестьянской одеждѣ, въ которой она тогда была какъ возвратится хотѣла къ своимъ родителямъ, оное платье болѣе прилично ея непорочности и пріятной простотѣ, нежели то, которое дарила ей покойная госпожа ее.

Однимъ словомъ сказать государь мой, книга сія для многихъ будетъ полезна, ибо многіе, и очень многіе люди, испорчены вредными и развращенными Твореніями, и я еще не читывалъ ни одного, дабы молодымъ мужескаго и женскаго пола особамъ, осмѣлился изъ оныхъ которое одобрить, и не могу обнадежить, что они найдутъ тамъ много такихъ примѣровъ, которымъ послѣдовать должно. Всѣ тѣ которые я читалъ, по большей части вредятъ здравому разсудку и поселяютъ въ сердца молодыхъ людей желаніе къ роскоши и любви.

Для самой ихъ пользы, я и совѣтую оную книгу на печатать. Она какъ забавлять такъ и научать ихъ можетъ. Они увидятъ сію Героиню почти не имѣющую примѣру, которая во всѣхъ своихъ несчастіяхъ, съ великимъ благоразуміемъ и осторожностію поступала, такъ, что на какія искушенія да и самые гоненіи не могли поколебать ея добродѣтель. Я думаю, что конечно всѣ дѣвицы ея состоянія, славному сему примѣру подражать не отрекутся, а при томъ и мущины; нѣсколько оправданія имѣть могутъ въ томъ, что хотя и называютъ ихъ хищниками чести и добродѣтели, но чрезъ сію книгу докажется, что и мущина удачи въ томъ никогда имѣть не могутъ, ежели строгое наблюденіе добродѣтели бываетъ.

И такъ государь мой, мнѣ кажется что сію книгу на печатать весьма будетъ полезно, и она думаю не долго будетъ сокровенна, ибо всякая фамилія, захочетъ въ своемъ домѣ имѣть Памелу, которая можетъ подавать чести и не поколебимой добродѣтели ясные примѣры. Будетъ исправлять заблуждающихъ въ безпорядочной жизни, и исцѣлять волнующіяся и утопающія во страстяхъ нравы, а можетъ быть Памела, заставитъ и во всей Англія, гдѣ она на свѣтъ появилась, молодыхъ дѣвушекъ послѣдовать осторожнымъ ея поступкамъ.

Вашъ вѣрной другъ

и покорной слуга.

ПАМЕЛА,

или

НАГРАЖДЕННАЯ ДОБРОДѢТЕЛЬ.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

ПИСЬМО I.

Я имѣю вамъ сообщить великой печали причину, однако препровождаему нѣкоторымъ утѣшеніемъ, печаль та что моя любезная госпожа умерла въ той болѣзни, о которой я уже съ вами говорила: она насъ оставила всѣхъ въ грусти несказанной, для тово что была чрезвычайно милостива; ко всѣмъ своимъ служителямъ, я боялась когда вошла къ ней въ службу быть при ней спальницей, чтобъ безъ пристанища не остатся, не быть принужденной къ вамъ возвратится, которые себя съ великою нуждою содержать могутъ; въ бытность же мою у ней она по своей крайней ко мнѣ милости научила меня писать, шить, Ариѳметикѣ и другимъ знаніямъ изряднымъ надъ мѣру моево состоянія, и по тому не легко бы мнѣ было употребить себя въ такую работу, для которой я отъ васъ рождена, но когда моя безъ прикладная госпожа лежала на смертной своей постѣлѣ, и точно за часъ до исходу своего духа, Богъ, котораго мы уже довольно въ нуждахъ помощь и покровъ знаемъ, вразумилъ ей всѣхъ своихъ служителей поручить въ не оставленіе нашему молодому господину, и когда дошло говорить обо мнѣ я стояла подлѣ ее зголовья плача и рыдая, она сказала ему любезный мной сынъ. Остановилась и собрався потомъ съ силою говорила, не оставь бѣдной Памелы. И тѣ почти послѣдніе изъ устъ ея слова. Въ тотчасъ глаза мои залились слезами.… Не удивляйтесь видя на письмѣ семъ тѣхъ горесныхъ слезъ капли.

Но что дѣлать, надобно Божіей волѣ исполнятца… Вотъ и причина моего утѣшенія въ томъ, что я не буду принуждена возвратится и чинить затрудненіе вамъ моимъ любезнымъ родителямъ для того, что господинъ нашъ сказалъ, я аасВ дѣвушки неоставлю, а твой, Памела! говорилъ взявши меня при всѣхъ за руку, ради матери моей я буду другъ вѣрной, ты будешь смотрѣть у меня за бѣльемъ, богъ воздай ему! и вы любезные родители молитесь Творцу нашему и Богу, да изліетъ на него источникъ святой своей благодати. Онъ всѣмъ своимъ служителямъ велѣлъ здѣлать печальное платье, и подарилъ жалованье годовое, мнѣ же ничево опредѣлено еще небыло, за тѣмъ, что покойная госпожа наша обѣщала наградить меня по моимъ услугамъ и поступкамъ, то онъ такъ же приказалъ и мнѣ сшить черное платье, а въ награжденіе далъ мнѣ изъ своихъ рукъ четыре Гинеи {*