Палиндром - [30]

– Это начало построения нового мира, где не человек будет судить мир и человека – кто ему дал такое право, которое он, по сути, узурпировал у природы – а, как говориться в библии, по делам своим он будет судиться. А заместившие людей на судейском месте роботы, как дело рук человеческих, как не есть глубокая аллегория этого из глубины веков прошлого пророчества. И мы, если мы не хотим оказаться среди тех, кто будет судим, а если мы хотим быть среди тех, чьи дела будут осуществлять суд, то мы и должны быть среди первых. – Выдохнул сэр Рейнджер.

– А как же суд человеческий? – в полной растерянности спросил его Мистер президент.

– А мы его не будем отменять. Он сам себя изживёт. – Ничуть не сомневаясь, дал ответ сэр Рейнджер.

– Откуда такая уверенность? – спросил Мистер президент.

– Потому что таков человек. – Сэру Рейнджеру даже удивительно, откуда у президента в голове столько наивных предубеждений насчёт человека. – Уж больно он не любит быть судим. А если уж такое случилось, и выхода нет другого, то пусть осуждают, но не судят. А если судят, то только по совокупности смягчающих обстоятельств, но не вины. В общем, не верит никто в честный и неподкупный суд. Особенно когда нечем подкупить. А так как таких большинство, то и пусть тогда всех ждёт такая бесчеловечная справедливость.

– И вот тут-то мы, исходя из сделанного выбора – кто предпочитает видеть справедливость с человеческим лицом, с его смягчающими обстоятельствами, а кто самый настоящий, беспристрастный суд, где приговор будет выносить машины по всей совокупности ваших грехов – и сумеем выяснить, кто чего и на самом деле хочет – настоящую справедливость или её подобие. – Сказал сэр Рейнджер. И на этот раз у Мистер президента было что по существу вопроса возразить.

– Мне, кажется, что это неразумно. Да и противников этой системы взаимоотношений, найдётся, не то чтобы немало, а очень немало, и притом с обеих сторон. – Полувопросительно сказал Мистер президент. И скорей всего сэр Рейнджер отлично догадывался, из кого состояли противники этой системы – не верящие в справедливость возмездия, люди с тёмным прошлым. Но он не стал на них останавливаться, про них итак всё ясно – их всё равно не убедить ни в чём и придётся сразу на месте убеждать – а сразу перешёл к конструктивному предложению.

– Мистер президент. – Тоном голоса предполагающего сокровенность, обратился к президенту сэр Рейнджер. – Позвольте раскрыть вам самую большую тайну. – Проговорил сэр Рейнджер, чем чрезвычайно взволновал Мистер президента, итак обладающего наивысшим уровнем допуска к секретам, а тут новый секрет, да такой, что не захоти сэр Рейнджер поделиться с ним своим секретом, то президент может и остаться в дураках, без знания этого секрета. Хотя конечно, у президента есть специальные службы, умеющие кого хочешь разговорить, но сэр Рейнджер слишком уязвимый для такого рода разговоров и лучше будет, если он сам, по собственной воле поделится своим секретом. Тем более он сам об этом заикнулся. Так что у президента особого выбора не было, и он согласно кивнул сэру Рейнджеру.

Ну а сэр Рейнджер, что за хитрая бестия, сразу пошёл на попятную, заявив. – В общем-то, по большому счёту, это и не секрет вовсе, раз все об этом знают. Но вот только почему-то не придают значение, а это делает эту известность не меньшим секретом, чем скрытая от всех информация. – Сэр Рейнджер перевёл дух, закончив эту оговорку, после чего приступил к изложению своего секрета, не секрета, в общем, и не пойми чего. – Все наиболее значимые события, кардинально изменившие обстановку в нашем мире, свершились не благодаря здравому рассудку, с его рассудительностью, а все наиболее важные человеческие свершения случились благодаря его временному затмению, под воздействием другой человеческой основы, его чувственности. А что послужило побудительным толчком к такого рода проявления чувственности, – здесь существует только два варианта, любовь или ненависть, – то большой разницы и нет. Когда принцип их действия один и тот же – подмятие под себя здравомыслия и все последующие действия под воздействием этой чувствительной силы. Так что можете не беспокоиться, от сторонников этой новой системы взаимоотношений отбоя точно не будет. Недовольных сложившимся порядком мироустройства, с его распределением справедливости в виде материальных благ, всегда было кратно больше, – хотя даже те, к кому жизнь проявила такую на зависть справедливость, считает, что мир более чем не справедлив. На чём впрочем, и держится этот мир. А это недовольство и недовольство по своей сути, а мотиватор для человека, который заставляет его двигаться вперёд и изменяться. – Сэр Рейнджер передохнул и добавил:

– А вот теперь покажите мне хоть одного человека, кто без чувства нервного восторга, переходящего в озноб, может видеть всех этих людей в одинаковых тёмно-синих костюмах, с в кожаных, коричневого цвета перчатках, с такого же цвета дипломатах в руках, которые с чувством брезгливости посматривают на вас со своего «судейского» места (судейское место я имею в фигуральном значении), чтобы сообразно своему взгляду на вас, вынести на ваш счёт своё судебное решение. А ведь человека не так волнуют всё это рядовое судейство, а он, как бы это удивительно не звучало, готов мириться с бытовыми неурядицами, ради высшей справедливости. Так что если эта новая судебная система взаимоотношений, несмотря на все свои минусы для рядового жителя, принесёт высшую справедливость, – насколько бы ты не был могущественен и богат, если ты грешен, то возмездие тебя всё равно настигнет, – то новая система, как бы не сопротивлялся высший класс (а он и будет основным противником), будет принята. – Чёрт возьми, а сэр Рейнджер удивил Мистера президента, никогда не подумавшего бы, что тот, представитель как раз этой влиятельной и могущественной группы единиц людищ, а не просто человеков, так печётся за рядового жителя земли.