Палиндром - [13]

– Но зачем так рисковать? – так и не поняв всей глубины задумки стратегического гения Альцгеймера, спросил его Атнанта. – Когда этого вице-президента можно поймать на проступке в каком-нибудь другом, более доступном общественном месте. – И, наверное, не мысли Альцгеймер стратегическими дисциплинами, а всего лишь сиюминутными тактическими инициативами, то он бы сейчас вспылил, назвав Атнанте так, как тому и не снилось, и как никто его не называл при его-то должности, – ваша честь, не делает вам честь.

Но Альцгеймер тот ещё игрок на такого рода поле битвы и он один из последних Могикан, кто ещё мыслит общими категориями, а не категориями себя. В общем, скажем так, его это мыслит, значит, думает. Тогда как все другие, мыслят в таком только плане – они не мыслят современным мир политики без своей фигуры или же мыслят категориями последствий, ища причину в следствиях. Это-то случилось не по причине такой-то, а вследствие такого-то вашего нескончаемого недоговороспособного поведения.

В общем, Альцгеймер не стал указывать Атнанте на то, что он причина возникновения беспорядка в своей голове, – я отупел не потому, что рухнул в детстве с дуба, а лишь в следствии общения с тобой, – а сдерживая себя, принялся объяснять ему, почему был выбран этот столь сложный вариант.

– Место месту рознь. И если в одном месте ором кричи во всю глотку о помощи, то ты всё равно не будешь услышан, тогда как в другом, стоит тебе только полушёпотом о том же самом сказать, то об этом весь мир в тот же миг услышит. – Очень тихо всё это сказал Альцгеймер и на этот раз он был не только услышан, но и понят Атнанте. Что позволяет Альцгеймеру продвинуться дальше.

– А вот что весь мир услышит, то право выбора предоставляется господину вице-президенту. Может за всем тем, что с ним случилось, стоят козни его предприимчивой супруги. Которой с недавних в голову ударили радикальные идеи непримиримости по отношению к своему супругу, который всю их совместную жизнь занимал самое большое место в её жизни, и теперь пришло время ему подвинуться; и не только с дивана, где он вечно храпит и так разляжется, что не повернуться. И она решила, не просто оставить вице-президента, а в квадрате его оставить – его самого и его самого без средств к своему существованию. – Конгрессмен Альцгеймер сделал лёгкий передых. Всё-таки затрагиваемая им тема была не из лёгких. А как только успокоил себя – не стоит зарекаться от массового психоза – то озвучил вторую версию объяснения того, что могло стоять за всем случившемся с вице-президентом.

– Политическая мотивация. – Коротко сказал Альцгеймер. Чего вполне достаточно Атнанте, отлично знающего, что этого универсального объяснения всегда достаточно для вынесения любого приговора.

Альцгеймер между тем дополняет себя. – Для подтверждения этой версии, собственно и нужен этот наушник. И как понимаете, основная цель всей операции, это его пронос в кабинет вице-президента. Ну а то, что этот наушник оказался в ушах, ни у кого-нибудь, а у русской, то этого с лихвой хватит … – Но здесь Альцгеймер резко себя обрывает и, приложив палец к губам, таким образом, даёт понять Атнанте, чего там и сейчас здесь хватит. Что может и не устраивает Атнанте, желающего знать побольше секретов. Но он ничего не может поделать, и если Альцгеймер сам не захочет сказать, то не скажет. Хотя вроде бы он что-то хочет сказать, и говорит.

– Но всё это только один из вариантов того, что запланировано, и то лишь в той версии, которую мне озвучили, а я её по-своему интерпретирую. Что может быть так и задумано, а может и часть чего-то большего, и кто знает, может и я, сам того не осознавая, кем-то по своему используюсь. А затем вы, и так далее, по своей цепочке. – Сказал Альцгеймер.

– М-да. Чёрт ногу сломит в этом деле. – В ответ выдохнул Атнанта.

– Вот поэтому вы нам и нужны. Кто как не вы, умеет отделить зёрна от плевел. И только вы умеете посмотреть на дело с любой из сторон и прочитать его одинаково, так, как вас это устраивает. – Посмотрев через прищур взгляда на Атнанте, сказал Альцгеймер.

– Интересное предложение. – Потерев перчатки на руках, более чем понятно для Альцгеймера, сказал Атнанта. – И я бы его назвал «Залапанные». Без обоюдности ничего и никогда не обходится. – Добавил Атнанта, и Альцгеймер не стал возражать против этого. А вот насчёт главной героини, Джейн, то тут у него имелись свои возражения. – В этой роли я вижу только Киру. – Невзирая на режиссёрские решения, пришёл к однозначному для себя выводу Альцгеймер, вдруг вспомнив, что совсем забыл, когда в последний раз видел Киру. А как вспомнил, то его рука сама невольно потянулась в сторону его внутреннего кармана, где лежал телефон.

– Я должен её немедленно увидеть. – Набирая номер Кириного телефона, всё за всех решил этот так спешащий жить конгрессмен.

Глава 2

Достали

«Достали», наверное, самое наиболее частое, если не звучащее, то так и напрашивающееся высказаться выражение, правда только после столь великолепного, такого многозначительного высказывания, как «обеспокоен» (и он, тот, кто так выразительно, весь из себя обеспокоен, действительно обеспокоен, если не сказать больше, крайне озабочен из-за этой революции, происходящей в его животе, или же раздумыванием над тем, как ему дома объяснить свой сегодняшний поздний приход, который что-то ему подсказывает, сегодня непременно случится), которое так и вырывается из твоего нутра при виде всего этого, того, и того тоже, даже не лица, а физиогномического представительства современного политикума.