Палатки в степи - [6]

Много было и таких дней, когда полностью властвовала зима. Все вокруг застилало сплошной белой пеленой. Ветер сыпал снежную крупу, наметал новые сугробы.

Но все же весна брала свое. Все больше и больше появлялось проталин, особенно на пригорках. Снег сделался ноздреватым и стал быстро чернеть. В низинах под снегом появилась вода. Ступишь неосторожно ногой - и провалишься по колено.

Леву назначили сменщиком к его бывшему учителю Ване Челмодееву. Дела у Левы шли неважно, но он не сдавался. По целым дням копался в моторе, а вечерами сидел за учебником.

В совхозе к Леве проявляли повышенный интерес. Парикмахер-тракторист - что ни говори, а такое не часто встретишь. Случалось, что над ним подтрунивали:

- Трактор - это тебе, брат, не машинка для стрижки волос.

Лева злился и учился еще настойчивее. Ничего, ничего! Скоро начнется пахота, и тогда он покажет этим насмешникам!

Ваню Челмодеева отправили за несколько десятков километров валить лес - до начала сева надо было успеть заготовить как можно больше леса. Лева остался на тракторе один. Глядя на освободившиеся от снега поля, он сгорал от нетерпения. Когда же наконец можно будет пахать?

Тарас Семенович поправлял свои пушистые усы и произносил с ласковой усмешкой:

- Пидожди, не спеши.

- Но, Тарас Семенович, выборочно уже можно пахать. Вон там, на пригорке, у речки, снег уже почти весь стаял.

- Ось бачишь, сам кажешь «почти». Значит, кусочками ще лежит.

Лева пренебрежительно фыркнул:

- Кусочки! Что они значат для трактора!

- Який знахарь! - посмеивался Тарас Семенович. - А ты подумал, что пид тыми кусочками мерзла земля, що твоя сталь? Не можно ще там пахать.

Нельзя пахать? Ерунда! Тарас Семенович перестраховщик. А вот он докажет, что можно.

Леве нужен был помощник. Он поговорил с Димой Николаевым - тот окончил курсы прицепщиков. Дима долго не раздумывал. Еще бы! Они первые будут пахать целину.

И вот рано утром, прицепив пятикорпусный плуг, оба выехали на свободный от снега пригорок.

Прикинули длину загонки и начали. Хрустнул земляной пласт.

- Ура! - крикнул Лева и показал Диме из кабины большой палец.

Метров пятьдесят прошли благополучно. Потом Лева почувствовал, что трактор пошел тяжело. Он переключил скорость.

- Стой, стой!-замахал руками прицепщик.

Но было уже поздно. Что-то треснуло, звякнуло… Лева остановил трактор и подбежал к плугу. Оказалось, что, наткнувшись на промерзлую землю, сломались два лемеха. Прав был Тарас Семенович: нельзя еще пахать.

Наука обошлась Леве недешево. Его сняли с трактора и поставили на прицеп. Но этим дело не ограничилось. Комсомольское собрание объявило ему выговор за самовольство, а в «Боевом листке» появилась на него карикатура. Лева ходил хмурый, ни с кем не разговаривал, лишь сердито огрызался, когда ребята над ним подтрунивали. Свой бывший трактор, который пока стоял на приколе, он старался совсем не замечать. Впрочем, ему это плохо удавалось. Все видели - страдает парень.

Через несколько дней к нему подошел Тарас Семенович. Лева глянул на него и опустил голову.

- Хочешь знов на трактор? - неожиданно спросил бригадир.

Лева исподлобья посмотрел на него: не шутит? Нет, вроде серьезно.

- Да я… Тарас Семенович… Да я… - быстро заговорил он.

- Ладно, ладно, - усмехнулся Тарас Семенович.- В общем, сбирайся. Поедешь на станцию за горючим. Ось-ось починать пахоту, а горючее ще тильки пидийшло. Боюсь я.

Лицо бригадира помрачнело. Он не досказал, но Лева понял его. Склад горючего находился на центральной усадьбе совхоза. Путь отсюда к землям бригады шел через речку Белую. Она была не очень широкой, но глубокой и быстрой. Пока на реке стоял лед и по нему еще ездили. Но не сегодня-завтра мог начаться ледоход. Нужно было как можно скорее создать на стане бригады необходимый запас горючего для тракторов, а его на базе еще не было, и директор разрешил Тарасу Семеновичу взять горючее прямо со станции.

Лева быстро собрался в путь. С ним вместе на прицепе поехали трое парней - помогать грузить бочки с горючим.

Дорога была нелегкой. Трактор еле тащился по раскисшей земле. Наконец добрались до станции, но оказалось, что горючее еще не прибыло.

- Что будем делать? - спросил Лева.

- Ждать! - сказали ребята.

Так и решили - ждать!

Горючее прибыло лишь на вторые сутки. Быстро погрузили бочки и тронулись в обратный путь.

Дорога была по-прежнему залита жидкой и тяжелой, как мазут, грязью, которая фонтаном била из-под гусениц трактора. Но сама степь неуловимо переменилась. Ее скучный серо-коричневый покров приобрел какой-то сочный оттенок, словно его вспрыснули живой водой. Прозрачнее стал воздух. От сырой земли, согретой солнцем, исходил пряный, волнующий запах.

Степь пробуждалась, повинуясь властному зову весны. И пусть пока еще это пробуждение проявлялось лишь в первом движении живительного сока в очнувшемся корне, в трепете тысяч и тысяч стеблинок, еще беспомощных и жалких, с трудом прокладывающих себе путь к воздуху, к солнцу, - завтра степи предстояло расцвести изумрудом трав, светло-синими огнями ирисов, красным бархатом саранок, нежной белизной ветрениц - всем богатством весенних красок.