Паладин - [18]

— Он знает, где она? Нам помогут? Или мне сперва надо скакать в Яффу, чтобы я мог забрать свою дочь?

Ласло подергал себя за усы и пожал плечами.

— Это только тебе решать.

Мартин какое-то время ходил из угла в угол. Осознание того, что у него есть ребенок… Это просто замечательно! Но ведь Ласло сказал, что о малышке есть кому позаботиться. А Джоанна по-прежнему в беде.

— Как зовут мою дочь?

— В записке сообщалось, что это Хильда де Ринель, дочь крестоносца Обри.

— Хильда, — повторил Мартин, чувствуя, как в груди ширится и растет сердце, принимая весть о ребенке. Хильда… Дитя, которое может никогда не узнать свою мать. А может, и отца, если их опасное предприятие не увенчается успехом.

Он повернулся к Ласло:

— Завтра или послезавтра из Тира в Дамаск выезжает караван испанских евреев. Мы отправимся с ними. Остальное тебе расскажет Иосиф.

С этими словами он вышел, пересек небольшой внутренний дворик иудерии и поднялся на верхнюю галерею. Там Мартин долго смотрел на закат — такой яркий, чистый, сияющий. Этот вечер подарил ему необычайную радость — он прощен и узнал, что у него есть ребенок. Но за закатом наступают сумерки тревог и ночь опасностей, на которые он готов идти ради той, которую любит. А потом однажды наступит и светлое утро успеха. Утро его новой жизни. Мартин очень на это надеялся.

Глава 3

Спал ли он? Ричард не мог этого понять. Всю долгую ночь он пролежал на постели, даже не откинув нарядное покрывало, не расстегнув пластинчатый пояс, просто рухнул и замер. Причем надолго. И это так не походило на всегда кипучего, переполненного силами, идеями и планами короля Англии, носившего прозвище Львиное Сердце.

Видимо, в какой-то миг он все же отключился и теперь не мог вспомнить, когда догорела свеча, оставив после себя лужицу расплавленного воска, из которой торчал огарок высотой меньше дюйма. Пламя угасло, но сквозь высокие округлые окна в покой уже просачивался слабый утренний свет. Настало время хвалитны, и Ричард слышал, как с городских колоколен Акры доносится перезвон, созывающий верующих к ранней мессе. Значит, вскоре придет час, когда он должен будет сказать главам крестового похода, какое решение им принято.

Но было ли у него это решение? К какому выводу он пришел за долгие ночные часы раздумий?

Ричард рывком поднялся. Спал он или нет, но заставить себя очнуться Ричард умел. Итак… Король Англии обеими руками провел по пышной шевелюре золотисто-рыжих волос, оправил пояс. Итак… Сегодня он выскажет свою волю, и от этого будет зависеть дальнейшая судьба крестоносцев в Святой земле.

Этот крестовый поход был детищем короля Ричарда Английского: именно он ратовал за войну с завоевателем Иерусалима Салах ад-Дином, именно он скликал союзников для выступления и комплектовал войска, собрал казну для похода и оплачивал его, воевал, побеждал, наступал… Пока вдруг не понял, что вся его затея может пойти прахом. Да, его храбрые крестоносцы могли бы взять Иерусалим, но вот удержат ли они его в своей власти? Кто из них останется защищать Святой Град? Ричард знал, что большинство его воинов только и живет надеждой, мечтая о том, как после посещения святой Гробницы они вернутся в Европу, к своим землям, родне, хозяйству. Конечно, в Иерусалиме останутся рыцари созданных в Святой земле орденов — госпитальеры и тамплиеры. Но их было слишком мало… А ведь вокруг Иерусалима лежат огромные, объединенные под властью султана Саладина владения, откуда рано или поздно опять явятся войска, и вновь будут противостояние, осада, штурм… Сможет ли горстка орденских рыцарей удержать под своей рукой Гроб Господень или же крестоносцы отступят, как вынуждены были отступить пять лет назад?

Была еще одна проблема, не дававшая Ричарду покоя. Пока он сражался и побеждал в Святой земле, в его собственных владениях в Европе случилось непредвиденное, в результате чего он мог лишиться короны. Ричарду теперь надо было срочно уезжать, оставив поход и крестоносцев, которых сам же и привел в далекую Палестину. Но, к его облегчению, другие вожди войска крестоносцев поняли важность причины его отбытия и поклялись продолжать войну за Иерусалим. Это воодушевило Ричарда. Однако его воодушевление несколько поутихло, когда крестоносцы на совете решили передать управление войском Креста Конраду Монферратскому. Маркиз Конрад был недругом Ричарда, вечно интриговавшим против него и строившим козни. Но все же он был воином, опытным и умелым, страстно желавшим получить под свою руку земли в Леванте. Поэтому английский король, как бы ни был разочарован выбором вождей похода, смирился с их волей, даже пообещал передать под власть Конрада три сотни своих самых умелых рыцарей с их отрядами и оруженосцами, а также оставить в Святой земле несколько тысяч пехотинцев.

Но из всего этого ничего не вышло — маркиза Монферратского убили ассасины. И самое ужасное, что ярый сторонник Конрада, епископ де Бове, уверял, что это было совершено по приказу Ричарда Английского.

Когда Львиное Сердце услышал это, он просто онемел. Даже не нашел слов, чтобы выступить против столь жестокого обвинения, а просто покинул шатер, где заседал совет крестоносцев. И хотя де Бове кричал ему вслед, что так Плантагенет признает правоту его обвинений, Ричарду нечего было возразить… Ибо раньше, еще до избрания на совете Конрада предводителем, Ричард и впрямь страстно желал его смерти. Когда он узнал, что коварный маркиз втайне от всех договаривается с султаном Саладином и даже готовится выступить с ним против своих единоверцев, Львиное Сердце послушал тамплиеров, советовавших при помощи убийц-ассасинов избавиться от опасного предателя Конрада. С потаенным стыдом король принял их предложение. А потом… Потом Конрада Монферратского провозгласили вождем похода и его договор с Саладином уже не играл никакой роли.