Палачка - [18]

— Бедя, старина, — произнес прокурор почти тепло потом — так подействовали на него продуманность, размах и стройность этой концепции, — это же у тебя прямо-таки университет получается!

От роя Персеид, который называют еще Слезы Святого Лаврентия, в это мгновение отделился обессилевший после космического полета метеорит и долго умирал, искрясь ослепительным блеском. И Влк знал, что этот мерзкий педик точно с таким же блеском сформулировал его заветное желание и что это Желание исполнится.

Подняв правую ногу, он перенес тяжесть тела через порог класса. В эту долю секунды время словно остановилось, и он, еще не сделав шага, оказался свидетелем живой картины, в центре которой была Лизинка; никем не замеченный, он переводил проницательный взгляд с одного лица на другое, восстанавливая в памяти имена, биографии и характер своих будущих учеников:

Франтишек (15 лет) — столь же добродушный, сколь толстый, IQ на нижней границе нормы, физически сильный, несмотря на полноту. Хобби: культуризм. Отец — тюремный надзиратель, всеобщий любимец, из-за него рецидивисты просто рвались за решетку; несколько раз доставлял в крюковую клиентов Влка; сам написал ему заявление с просьбой принять сына, руководствуясь, как ни странно, следующим соображением: эта профессия, в сущности, ничем не отличается от любой другой, а значит, требует образования; поэтому Франтишека приняли на учебу в награду за высокую нравственность отца, пекущегося об интересах не только своего ребенка, но и общества.

Близнецы (15 лет) — однояйцовые, различимые лишь по проборам (требование школьных учителей), в пределах нормы. Хобби: альпинизм, парусный спорт (значит, есть опыт работы с канатами и узлами). Отец — Районный судья в К. (формально), районный Прокурор (Фактически); на экзамене Павел и Петр за которых из какой-то симпатии к ним хлопотал доцент Шимса, провели вивисекцию собаки хотя и неумело, но с таким энтузиазмом, что у Влка язык не повернулся сказать „нет“.

Альберт (16 лет), был его фаворитом; отец — убийца-садист, которого Влк обработал за месяц до рождения мальчика, мать — единственная жертва изверга, оставшаяся в живых после изнасилования; будучи набожной деревенской девушкой, она отказалась от аборта, но когда родился ребенок-горбун, подбросила его, а попав в тюрьму вскрыла себе вены. Влк принципиально не вмешивался в жизнь своих клиентов, за исключением тех нескольких секунд, когда отнимал ее у них, однако в этом случае сделал исключение, подтвердившее его педагогический талант; он издали следил, как мальчик, переходя из детдома в детдом, мужественно борется с судьбой — пытаясь исправить злую шутку природы, изнурял себя упражнениями. Горб не уменьшился, но скоро никто не осмеливался смеяться над ним: у маленького горбуна были железные мускулы. Когда Влк определил его IQ (значительно выше нормы) и хобби (фехтование на саблях, история), у него возник определенный план, и он принял Альберта практически без экзаменов.

Эти четверо были примерно одного возраста с Лизинкой. Еще двое были постарше.

Шимон (19 лет) — в шестом, седьмом и восьмом классах оставался на второй год (IQ равен нулю); после девятого этого не произошло благодаря ходатайствам и протестам: протестовали учителя, которым в отместку за двойки он вешал на дверные ручки задушенных кошек, а ходатайствовали влиятельные деятели как юстиции, так и историографии. Шимон единственный, у кого в роду были палачи: его прадед знаменитый Карл Гуссе (второе „с“ он себе прибавил, чтобы в нем не заподозрили потомка реформатора; внуки эту букву убрали, чтобы их не приняли за приспешников антиреформации) после злополучного декрета Йозефа II стал лекарем и хранителем антикварных коллекций князя Меттерниха; к его друзьям принадлежал И. — В. фон Гeте, не раз беседовавший с Гуссом главным образом о его первой профессии. Отец Шимона, напротив, поначалу подпортил сыну анкету: свои обязанности, доверенные ему демократическим государством, исполнял и будучи наемником оккупантов (правда, с двумя „с“), за что даже был осужден после оккупации; его спасли славный предок — тогдашний министр юстиции был историком — и его начитанный адвокат, представивший суду записки палача Мыдларжа, верного чеха и протестанта, сделанные им перед казнью двадцати семи чешских протестантских панов в 1621 году: „И, откажись я от выполнения кровавой повинности своей, неужто не нашлось бы на мое место десятка прочих заплечных дел мастеров, кои без раздумий экзекуцию свершили бы? Ни на минуту позже экзекуция не свершилась бы; да и кто знает, сколь были бы жестокосердны те палачи к несчастным панам чешским, по неумелости своей страданиями наполняя последние их мгновения жизненные? „На примере доктора Ессениуса, которого как мыслителя, прежде чем обезглавить, приговорили к отрезанию языка, что Мыдларж и проделал с особым искусством, защитник показал, сколь желательно в подобной ситуации присутствие земляка и единоверца; несмотря на это, его подопечный получил пожизненное заключение и должен был отсидеть почти пять лет, прежде чем, пройдя через какую-то амнистию (с одним „с“ в фамилии, но с сохранением всех гражданских и имущественных прав), был препровожден на пенсию. Сейчас, принимая Шимона лишь на том основании, что он отлично справился с заданием — повесил нескольких кошек, Влк потихоньку исправлял несправедливость, допущенную по отношению ко всему заплечному мастерству: ведь даже варварские народы не казнили человека, которого называли правой рукой справедливости; максимум, что они делали, — это рубили голову, отдававшую приказы руке. Кроме того, у Влка была и веская личная причина!