Палач. Нет милости к падшим - [12]

Он не сомневался, что вопросы у неизвестных вершителей его судьбы появятся.

Глава VII Неожиданное предложение

На следующее утро, когда Артемьев, уже побрившись и приняв душ, собирался спуститься на завтрак, зазвонил телефон. Он намеренно не брал трубку около минуты, но телефон не умолкал. Значит, звонивший знает, что он не покидал номер, и, скорее всего, звонит из вестибюля. «Алло!» — «Господин Куликов? — раздался приветливый мужской голос. — Извините, что так рано. Я вас не разбудил?» — «Нет, — помолчав несколько секунд, сказал Артемьев, — я собирался позавтракать». — «У меня другое предложение. Здесь недалеко есть хорошая траттория, которая уже работает. Можем позавтракать там и поговорить в спокойной обстановке». Артемьев сделал паузу, быть может, несколько более длинную, чем было необходимо. «Хорошо. Спущусь через пару минут».

В вестибюле он увидел двух мужчин средних лет, развалившихся в креслах возле журнального столика. Один лениво листал какой-то итальянский журнал. Они ничем не отличались от туристов. Джинсы, рубашки с короткими рукавами, мягкая обувь. Увидев Артемьева, оба встали, придав лицам приветливое выражение. Артемьев положил ключ от номера на стойку портье и нарочито громко сказал на русском: «Я сегодня в отеле не завтракаю. Завтракаю с друзьями». «Хорошо, сэр», — ответил портье по-русски.

«В любой гостинице портье все понимают с полуслова», — подумал Артемьев, перехватив внимательный взгляд, которым тот окинул «друзей». Заметил он и то, как они незаметно переглянулись. Прием сработал. Если с гостем отеля что-то случится, то портье всегда сможет описать полиции тех, с кем он ушел, а если понадобится, и опознать их.

Через пару минут они уже сидели в полупустой траттории. «Что будем кушать, господин Куликов?» — осведомился один, давая понять, что расплачиваться будет он. «Сначала неплохо бы познакомиться», — сдержанно улыбаясь, сказал Артемьев. «Виноват. Меня зовут Виктор Геннадьевич. А это, — он кивнул на товарища, — Юрий Петрович», — он вопросительно посмотрел на Артемьева. «Меня зовут Сергей Петрович». В многочисленных паспортах Артемьева имя и отчество оставались неизменными. Все трое заказали яичницу с ветчиной. Все трое молчали до тех пор, пока официант не принес завтрак.

— Итак, Сергей Петрович, — заговорил, наконец, тот, кто отрекомендовался Виктором Геннадьевичем. — Мы вам очень благодарны за то, что вы пожертвовали временем и деньгами, чтобы доставить нам кейс Тауберга. Разумеется, все расходы мы готовы компенсировать и выплатить приличную сумму за оказанную услугу. И мы отнеслись с полным пониманием к тому, что до компенсации вы решили не отдавать нам то, что лежало в кейсе. Кстати, надеюсь, вы это оставили не в гостинице?

— Конечно, — не моргнув глазом, сказал Артемьев, — и при себе тоже не ношу. И вы правильно поняли, что я хотел бы получить компенсацию.

Сотрапезники переглянулись, и тот, кого отрекомендовали, как Виктор Геннадьевич, чуть заметно кивнул. Юрий Петрович благожелательно улыбнулся.

— Разумеется. Не только оплату билетов туда и обратно и проживание в гостинице, но и компенсацию за потерянное время. Назовите, пожалуйста, цену.

— А компенсация за утрату безопасности и превращение в дичь, за которой гонятся десятки охотников, предусмотрена? — с издевкой спросил Артемьев.

По тому, как изменились лица собеседников, Артемьев понял, что они не в курсе. Они опять переглянулись, на этот раз с неподдельным недоумением.

— Поясните, пожалуйста, что вы имеете в виду. Какая дичь? Какая безопасность?

— Не уверен, что моя безопасность возрастет, если я расскажу, как меня использовали ваши люди в Питере.

— Расскажите. Нам это неизвестно, — после небольшой паузы вмешался в разговор Юрий Владимирович.

— Не лучше ли будет отправить запрос в Питер? Я, знаете ли, не люблю о себе рассказывать.

— Ну что ж. Давайте я вам расскажу, как вы попали в поле нашего зрения, — опять заговорил Михаил Петрович. — Итак, за полчаса до прибытия в Москву Тауберг позвонил нам из поезда и сообщил, что скверно себя чувствует и что с ним едет очень интересный попутчик. В соседнем вагоне сидел наш человек, который сопровождал Александра Николаевича, не вступая в контакт. Мы тут же связались с ним и предупредили, чтобы он был повнимательнее. Минут через тридцать человек позвонил нам и сообщил, что с Таубергом случилось несчастье, а его кейс оказался у попутчика, которого он потерял. Мы по своим каналам узнали, что билет в купе с Таубергом был выписан на имя Артемьева Сергея Петровича. На ваши поиски были брошены все наши друзья в Москве, но вы как сквозь землю провалились. Тогда, зная, что Тауберг обязательно попросит вас доставить кейс по назначению, мы стали терпеливо ждать, когда вы появитесь в одном из мест, которые вам мог назвать Александр Петрович. Вот и все. Уверяю, о вас мы услышали за несколько минут до трагедии. Кстати, Артемьева Сергея Петровича и сейчас продолжают искать в Москве наши люди.

— А вы интересовались у дочери Тауберга, кого она попросила присмотреть за отцом?

— У Тауберга не было дочери.

Ситуация становилась все более запутанной. Получалось, что его использовали втемную дважды. Один раз намеренно, второй — случайно. Тем не менее Артемьева интересовали не новые знакомцы, а те призраки, как он мысленно окрестил их, из-за которых он был вынужден скрываться. В этот момент пропищал мобильник, который ему вручил Глоб. «Извините». Он достал трубку. Открыл сообщение. «Тебя ищет не только „Криптос“. В фирму звонил кто-то и интересовался, как тебя найти. Будь осторожен». Исходя из информации, присланной Глобом, то, что сообщили ему друзья Тауберга, было правдой. Маловероятно, что его разыскивали призраки, поскольку для них он не представлял ни интереса, ни угрозы. Картина вырисовывалась нерадостная. Ниточка к тем, кто его использовал в Питере, которую Артемьев надеялся получить в обмен на кейс, оказалась призрачной. Не собираясь ставить крест на своих поисках, Артемьев в то же время пришел к выводу, что спасти его после выпадения из одной системы может только вход в другую систему. Помешивая ложечкой сахар в чашке с кофе, он посмотрел на собеседников и увидел, что они терпеливо ждут, когда он закончит размышлять.