Палач - [109]

— Эй, приятель! — крикнул Блейк проходившему мимо рабочему, а когда тот подошел, предъявил удостоверение личности. — Что здесь происходит? Улица проваливается? — спросил он, попутно задаваясь вопросом о том, не может ли это иметь отношения к делу.

— Вот это? — спросил упитанный малый, обводя широким жестом царивший вокруг хаос. — Да не. С такими заоблачными ценами на недвижимость здесь на счету каждый квадратный сантиметр. И вот какой-то предприимчивый миллиардер совсем рехнулся, решил, что ему тесно в своих десяти спальнях, и понял, что под домом, ближе к центру Земли, полно свободного пространства, которое вполне можно использовать… И теперь они все туда же.

Столь ясный и членораздельный ответ Блейка немного удивил.

— А вот я, приди мне в голову мысль продолбить пол, оказался бы лишь в кебабной на первом этаже, — со вздохом добавил рабочий.

— Детектив! — окликнул Блейка выросший в дверном проеме спецназовец. — Все чисто!

Тот поблагодарил осведомленного, пропахшего жареным мясом собеседника и поспешно направился в дом, где один только холл был больше всей его квартиры. От мозаичного пола вверх уходила широкая деревянная лестница, в дорогих вазах стояли свежие цветы, на стене висел большой семейный портрет. Остальные семь оперативников затерялись где-то в глубине дома.

— Если вы торопитесь, то лучше начать с третьего этажа, — посоветовал Блейку командир отряда и с понимающим видом кивнул головой.

Детектив двинулся к лестнице.

— Простите, я имел в виду снизу, — уточнил боец и указал куда-то в угол, — минус третий этаж.

Когда Блейк стал спускаться по ступенькам, у него негромко пискнул телефон, предупреждая о потере сигнала. Всего на один уровень ниже респектабельного фасада повсюду стали зловеще проступать первые признаки душевной болезни.

Когда-то здесь, скорее всего, располагался кабинет, однако сейчас стены буквально задыхались под обилием картин и фотографий, изображавших счастливую семью: еще один профессионально выполненный портрет, множество любительских снимков, карандашные наброски и рядом фотографии, с которых они были сделаны, — все в рамках и развешанные с болезненной тщательностью.

— Компьютер в углу, — сказал Блейк командиру группы, надеясь, что к тому моменту, когда он вновь поднимется на поверхность, все перечисленное им уже будет в микроавтобусе, — вон тот телефон… и эта фотография, — добавил он, выбирая снимок, казавшийся, судя по возрасту мальчиков, одним из последних: беззубые улыбки и одинаковые стрижки.

Они стали спускаться дальше. Под ногами скрипели ступени, с каждым шагом становилось все холоднее, в легких сгущался затхлый воздух. Блейку казалось, что они все глубже погружаются в подсознание Китона.

Вот здесь он спал.

У дальней стены стояла неразобранная походная койка, окруженная сооружением, которое нельзя было назвать иначе как алтарем. Ювелирные украшения, одежда, детские рисунки и игрушки были разложены в аккуратные кучки. На деревянном полу по периметру кровати стояли оплывшие свечи.

— О боже! — подпрыгнул Блейк, только сейчас заметив на стене за ними деревянное распятие: в запястьях и ступнях Христа торчали гвозди, кисти рук безвольно повисли, терновый венок глубоко вонзился в кожу головы — жестокий символ, ставший движущей силой злодеяний, совершенных в последние несколько недель.

Блейк нахмурился и с неохотой отошел на шаг к середине комнаты, чтобы прочесть явно сделанную пальцем надпись на стене по обе стороны от Сына Господня:

гДе тЫ НаХРЕН бЫл?

Фотографируя для рапорта стену, он споткнулся о подушку и чуть не упал.

— Двигаемся дальше? — нетерпеливо предложил он офицеру.

Пока они опасливо спускались по узкой лестнице, ведущей на самый нижний уровень, стало холоднее еще на пару градусов.

Они вошли в комнату и не успели сделать и двух шагов, как у Блейка замерло сердце.

Повсюду, где только можно, валялись книги, дневники и папки, кипы которых возвышались над полом на несколько футов, — годы работы, плоды одержимого разума.

У полицейских было меньше часа.

Двое оперативников уже разбирали завалы, обнаруженный ноутбук был упакован и готов к транспортировке.

— Здесь собраны практически все газетные статьи о деле Тряпичной куклы, — крикнул им с дальнего угла комнаты один из них, — на столе то, что нам на данный момент удалось отыскать по Алексею Грину. Этот чувак, в смысле Китон, по-видимому, помешался на нем — годами рыл на него информацию.

Блейк подошел к кипе статей и компакт-дисков с рукописными пометками, из которых следовало, что в них содержатся интервью и выступления Грина. Он взял в руки дневник и открыл его. На первой странице стоял заголовок «Сеанс первый», затем шла точная, слово в слово, расшифровка записи первой встречи Китона с психиатром.

Командир группы читал через его плечо.

— Похоже, Грин попросту завербовал этого Китона в свои ряды, — заметил он.

— Не может быть… — прошептал Блейк, глядя по сторонам на расплескавшийся чернилами разум.

Один из бойцов случайно задел шаткую кипу книг, тут же попадавших на пол, послышался какой-то треск. Очень медленно, очень спокойно он склонился, чтобы внимательнее рассмотреть находку.