Палач из Гайд-парка - [5]

– Да, сначала надо все хорошенько оштукатурить, затем оклеить обоями, – заметила, оглядываясь, Эмили, – и лишь потом можно думать о лампах, карнизах и прочем.

– Я знаю, – согласилась Шарлотта, вытирая слезы. – Это лишь половина удовольствия. Но я сама выбрала эти развалины и теперь должна сделать из них настоящий очаг для своей семьи.

– Как это похоже на нас, женщин, дорогая, – широко улыбнулась Эмили. – Скольких я знаю людей, пытающихся сделать то же самое, тратя на это всю свою жизнь – не только на очаг, но и на мужей тоже… Дорогая, ты не можешь переехать, если у тебя это не получится. Ты это знаешь. – Она поднялась с кушетки и рассеянно оправила юбки. – Покажи мне остальные комнаты этой, как ты выразилась, развалины. Я постараюсь представить себе, каким станет этот дом. Кстати, ты ничего не знаешь об этом ужасном убийстве в Гайд-парке?

– Нет.

Эмили покачала головой.

– Как я поняла, тело нашли только сегодня утром на озере Серпентайн в прогулочной лодке. – Она окинула взглядом комнату. – Комната прекрасных пропорций, однако доску над камином надо сменить. Здесь нужна пошире. А эту ты можешь использовать для одной из спален. Я узнала ужасную новость, когда мы оказались в уличной пробке у Тоттенхэм-корт-роуд. Мальчишки-газетчики выкрикивали ее. Какому-то морскому офицеру отрубили голову.

Шарлотта, направившаяся к окну, резко остановилась и, повернувшись, посмотрела на Эмили.

– Отрубили голову?

– Да, ужасная история, не правда ли? Я думаю, это дело будет вести Томас, потому что убитый был в чине капитана, и к тому же он сын лорда и леди Уинтроп.

– А кто они такие? – спросила Шарлотта, уже с интересом.

Сестры впервые познакомились с инспектором полиции Томасом Питтом, когда тот расследовал убийство их старшей сестры Сары. С тех пор они прямо или косвенно всегда сопереживали ему в его делах, будучи иногда не в меру активными, о чем Томас узнавал слишком поздно, чтобы предупредить их действия.

Эмили небрежно повела плечами.

– Не особенно богаты – ни раньше, ни теперь – и ничем не примечательны в свете. Однако в родстве со многими знатными людьми Англии и немного кичатся этим. Тебе знаком этот тип людей. Никакой живости воображения; твердо верят в то, что знают всё и обо всем; по-своему добры, честны и начисто лишены чувства юмора.

– Иными словами, до смерти скучны, – с чувством заключила Шарлотта. – Тем труднее не испытывать к ним своего рода снисхождение и симпатию, хотя при этом и бесишься от скуки.

– Совершенно верно, – согласилась Эмили, направляясь к двери. – Знаешь, я даже не могу вспомнить леди Уинтроп. Кажется, она блондинка небольшого роста… Впрочем, она может оказаться брюнеткой и очень высокой. Разве не смешно? Или тощей и узкогрудой, с лицом, которое трудно запомнить. Обычно у меня хорошая память на лица. Она необходима, если я собираюсь помочь Джеку попасть в парламент. – Эмили скорчила гримаску. – Представляешь, если я приму жену премьер-министра за кого-то другого? – Она еще сильнее сморщилась. – Это будет катастрофа! После этого угодишь в черный список.

Они вышли в холл, и Эмили с удовольствием вздохнула.

– Мне нравится эта лестница. Она очень изящная, Шарлотта. Я нигде еще не видела таких красивых балясин. – Она запрокинула голову, окидывая взглядом ступени винтовой лестницы, ведущей на площадку верхнего этажа. – Очень изящная работа. А сколько спален наверху?

– Я тебе уже говорила – пять, и достаточно просторная мансарда для Грейси. Все комнаты очень хорошие. Грейси может выбрать себе две из них, а заднюю, без окон, и еще одну я тоже оборудую под жилые – на всякий случай.

– Какой случай? Для еще одной служанки? – понимающе улыбнулась Эмили.

Шарлотта неопределенно пожала плечами.

– А почему бы нет? В будущем, вполне возможно… Ты что-нибудь знаешь об убитом?

Прежде всего она думала о муже.

– Нет, не знаю. – Округлившиеся глаза Эмили горели любопытством. – Но я могу узнать.

– Я думаю, что пока тебе не следует говорить об этом с Томасом, – осторожно заметила Шарлотта.

– Да, я знаю, – кивнув, Эмили стала подниматься по лестнице, касаясь перил осторожно и нежно, словно лаская их. – Лестница действительно великолепна. – На мгновение остановившись, она посмотрела на потолок. – И потолок хорош. Мне нравятся кессоны, они очень декоративны. Я вижу, лепнина неплохо сохранилась, надо только обновить штукатурку. Да, я знаю, что надо быть осторожной, у Томаса и без того много забот в последние дни. – Она повернулась и одарила сестру ослепительной улыбкой. – Я так рада за него. Ты знаешь, как я его люблю.

– Конечно, знаю, – с чувством ответила Шарлотта. – Я рада, что тебе понравился потолок. Мне он тоже нравится. Придает холлу благородство, тебе не кажется?

Они достигли площадки верхнего этажа и принялись осматривать спальни. Эмили восхищалась, словно не видела осыпавшейся керамической облицовки каминов и оборванных обоев.

– Уже известна дата дополнительных выборов? – полюбопытствовала Шарлотта.

– Нет, но мы уже знаем кандидата от тори, – ответила Эмили, чуть нахмурив брови. – Найджел Эттли. Весьма уважаемый и очень влиятельный человек. Я не уверена, что у Джека много шансов. Я реалистка, но ничего не говорю Джеку. – Эмили грустно улыбнулась. – Особенно после первой неудачи.