Пал Вавилон - [7]

— Нет уже. Вся былая Русская земля ныне пустая, свободна от греха и почивает втуне. Отдыхает под лесами, лугами и степями. Русского плугу ждет.

Воевода с подозрением всмотрелся в плутливые глазёнки купца. А впрочем, какие ещё бывают глаза у торгашей?

— Ты как на духу мне скажи, на Великой русской пустоши царит закон или благодать?

— Понял я, чего спросить хочешь, и ответствую прямо — благодать бережёт Русскую землю, хоть церковных куполов давно на ней нет. Летописных козар никто не видел и не знает, как они выглядят. Самому пытливо было, у многих по дороге спрашивал у в пути шествующих. Козарянина никто и на нюх не чуял. Козырем никто больше не ходит, как и не было их вживу. Говорят, они народ былинный, так в былинах и остались. Даже на Святой земле их нет.

— Побожись!

— Во имя отца и сына и святаго духа! — истово перекрестился купец.

Воевода ещё раз недоверчиво прищурился на гостя. Но у того была такая благодушная чухонская образина, какая никакого подвоха не сулит. Хотя масляные глазки всё–таки поблёскивали хитровато, словно скрывали тайный подвох.

— А тысячатысечные грады антихристовы — рассадник греха и питомник беззакония — где–то ещё остались на земле?

— Городки в пути попадаются, а стран–городов нигде больше нету.

— Так нету боле силы вражьей?

— Пуста святая землица наша. Хрестьянина–хлебопашца ждёт. И князя–нарядчика.

Кто бы мог подумать, что воевода, суровый воин, сможет запрыгать от благой вести, как малец сопливый.

— Тогда я тебе, купец, на радостях свои тайные палаты покажу, которых у нас ещё никто не видел.

3

Они опустились в скользящей каморке ещё на пару ярусов под землю.

Необъятные палаты из древнего рукотворного камня пугали своей бездонностью. Высились в полутьме диковинные ржавые махины. Вдоль стен и потолка тянулось всякое вервие — проволоки, толстые и тонкие — всякие.

— Это врытый в землю оружейный завод древних русов. Остался нетронутым со староотеческих времён. Ещё до Оледенения был построен. Таких у нас тут много всяких–разных под холмами на высотах захоронено. И ещё подземные кладохранилища древних с припасёнными редкими землями, медью, золотом, серебром и дивными сплавами в слитках. И ещё всякие едкие зелья для алхимиков под землёй хранятся.

— Куда предкам было столько богатства?

— В этом месте в древности русские оружейники вооружение ковали, о каком мы даже и не ведаем.

— А не опасно тут нам пребывать?

— Тут — нет. А в некоторых запечатанных подземных схронах есть сплавы, которые губят человека даже на расстоянии.

* * *

Из тёмного коридора вышли в светлую хоромину.

— Тут моя оружейная палата, купец. Я в ней выставку диковинных древностей устроил. Всё любопытное сюда стягиваю, понять древнюю хитрость пытаюсь. Тут даже книги сохранились для рукомесленников. По–русски написаны, а понять нельзя, бо мы — отсталые неучи по сравнению с праотцами.

— Разве книги сырость за тыщи лет не съела?

— Самые глубокие ярусы вечная мерзлота превратила в лЕдники. Там в студёной сухости страницы древние не рассыпались в прах, а достались нам целёхонькими.

Воевода говорил торопливо и с придыханием, как всякий заправский охотник–собиратель, когда тот хвастается своими сокровищами.

— Одного в толк не возьму, купец, почему древние так любили колесо? Колёса у них в махинах, колёса в повозках, колёса в ладьях, колёса на морских и даже на воздушных кораблях. И проволока повсюду — в махинах, повозках, неведомых приборах. На проводах висят стеклянные бульбы. Вот и догадайся, что заставляло их светиться?

— Колёса хороши для повозки или возка, если твёрдые дороги есть.

— Нет у нас дорог — топь сплошная. Поэтому наши умельцы ладят повозки без колёс, чтобы она над землёй шла, а земли не касалась, Да и мало у нас повозок тех. Все реками да ручьями сплавляемся… Ты вот ещё скажи, купец, почему у древних в книжках на картинках воздушные корабли с крыльями? Зачем крылья, если они не машут? Нет, мы никогда не разгадаем этой тайны нашими куцыми умишками.

Купец пожал плечами:

— А может, умишко твой не такой уж и куцый?

— Не смеши самого себя — куцый и недалёкий. Предки ого–го что знали! Почему на древних картинках всегда валит дым из их повозок? Могу догадаться — огонь давал им силу. Но мы до сих пор не знаем, какая сила прячется в огне. Он нам только для сугреву дан. А у древних он движители толкал, не иначе как. Предки знали важную огненную сноровку, которая навсегда утрачена.

— У древних греков такая сноровка называлась «технология», — хитро усмехнулся в бороду купец.

— И-эх! Все древние технологии нами безвозвратно утрачены. Нам не подняться до уровня прародительского знания. Мы просто бездарные потомки великих предков.

— Как сказать, может, предки были не такие уж умные, если от них только горстка русских осталась?

— Вот уж загнул, глумливец! Предки наши ого–го сколько умели! Нам бы хоть половинку их умений… Ладно, пошли, купец, дальше смотреть моё оружейное собрание.

* * *

— Вот смотри — это древняя пищаль, или стрЕльба по–нашенски. Мы разгадали по рисункам в рукомесленных книгах и надписям к ним, что она метала пульки на тыщу саженей. У ней столько составных часточек, шептал, крутиков, рычажков, вертлюжков, о назначении коих мы даже не ведаем. А вот уж наша современная русская стрельба, сиречь пищаль для моих стрельцов. Она тоже мечет смертоносные пульки на тыщу саженей. Но наша простая, как осиновый кол, и незамысловатая, как грабли. В ней почти нет подвижных деталей. Вот желобок, куда вставляют стопочкой силовые плиточки. Вот ларчик, куда мы загоняем стопку пулек. Десять пулек отстрелял, дёрнул затвор — израсходованная плиточка выплёвывается. Ее замещает другая силовая плиточка, а ружьё вновь готово к стрельбе, если новую обойму с пульками вставить. Вот и вся наша измысловая премудрость. Только вот если выпустить десять пулек подряд без перерыва, наша стрЕльба раскаляется так, что руки до волдырей обожжёт. А вот на стене, видишь, картинка древнего боя — воины бегут со стрельбами в обеих руках, стреляют много и часто, а руки у них не горят. И что значат эти огонь и дым, которые вырываются из дула? У нас из ствола почти бесшумно вырывается только пуля. Нет, купец, никогда мы не постигнем премудрости древних, потому что они знали тайну огненного взрыва для метательного оружия и движителей, а мы её не ведаем.