Падшие в небеса. 1997 год - [10]

— Странно, а мне понравилось… Мужчина не выдержал. Он опять заорал так, что зазвенели подвески на люстре. Хрусталь не терпел такого шума:

— Нет! Ты только посмотри! Да это же бездарность полная! Полная! И, что только люди в этом находят: резаны, перерезаны, матери медсамбате! Рифма-то убогая! Женщина махнула рукой, отвернувшись, вернулась на диван. Равнодушным и холодным тоном, сказала, словно в пустоту:

— А мне кажется правдиво. И главное с душой. И зря, ты, так нервничаешь.

— Да, что ты говоришь? Нервничаешь! — он не мог успокоиться. — Тут занервничаешь! Обмельчала наша поэзия! Обмельчала! Такое пишут, ужас! Ужас!

— А, что надо про травку и солнышко писать? Время такое. Вон, на Кавказе война. Он и пишет. Русский поэт, же он всегда писал о трудностях, не только о кленах опавших, — она решила его добить. Вот так, быстро и беспощадно. Ей надоело возиться с ним, уговаривать и притворяться, сказать правду, сказать то, что она думала. И он не выдержал этого напора. Он зажал уши и завизжал, как раненный:

— Лидия! Лучше замолчи. Ты в это ничего не понимаешь! Поэтому лучше молчи. А то мы поссоримся!!! Но она не испугалась ультиматума. Напротив, приняла его вызов и равнодушно ответила:

— Не хочу я с тобой ссориться. Я просто говорю о тех стихах, что я услышала. Свое мнение. Вот и все. Просто, как человек. Мне они понравились. Они меня задели. Ведь ты же сам, всегда любишь приводить пример, что такое хорошие стихи, а что такое поэзия. Это ведь, как парфюмерная лавка и цветочный магазин. Так вот. Стихотворение про медсанбат и маму, что плачет, мне показалось очень душевным. И главное, от него настоящим жизненным пахнет. Пусть даже это и горький запах полыни. И вообще мне так кажется, как будто ты ему завидуешь. Такое у меня впечатление. Он затрясся как паралитик, грозя ей кулаком, зашипел словно змея:

— Что?! Как ты могла об это подумать?! Я завидую этому бездарю? Да ты понимаешь, что говоришь?!

— Судя по реакции, я попала в точку, — добила его жена. И он расплакался, как ребенок. Вытирая слезы кулаком, обиженно бормотал:

— Лидия!!! Ты делаешь мне больно! Я не заслужил этого!

— Прости Валериан, я просто сказала правду. И она оказалась горькой. Конечно, не всегда приятно слышать правду. Даже правильней сказать, правду слушать всегда неприятно. Ведь, правда, в большинстве случаев, горькая. И так устроена жизнь. Но к ней надо относиться с уважением. К правде. Понимаешь Валериан. Если ее ненавидеть, то ничего хорошего в твоей жизни не будет. Одна ложь. Которая, в конце концов, тебя съест и растворит как негашеная известь. И ничего от тебя не останется. Ничего прах и все. Прости Валериан, — она не хотела его жалеть.

— Нет! Это не ты говоришь! Не ты! Ты, не можешь так думать! Это слишком правильно! Ты не можешь, это не твои слова! Я их уже, где-то слышал, или читал. Откуда ты это взяла? Признавайся? Откуда? Мне просто интересно! — он кричал, и слезы катились по его щекам. Но и это не подействовало на нее. Уж слишком он разозлил женщину. Она язвительно добавила:

— Валериан, тебя действительно засосала критика. Ты стал мнительным. Я действительно сама так думаю и нигде, эти слова не читала. Он, обхватив голову руками, застонал:

— Не верю. Не верю! Но и это на женщину не подействовало. Она грустно улыбнулась и махнула рукой:

— Ой, брось! Тоже мне Станиславский! Валериан. Успокойся. Я сказала тебе правду, что бы легче было. Но кто тебе ее еще скажет? Твои издатели? Или твой редактор? Нет. Им вообще на тебя наплевать. Им нужно, ты тявкаешь в своих статьях, ну и тявкай! А то, что ты не пишешь сам, уже лет десять, так это им по барабану. То, что ты умер как писатель и поэт? Кому до этого есть дело? Он взмолился. Мужчина понял, что проиграл:

— Лидия замолчи! Замолчи! Я прошу тебя! — он вскочил и выбежал из комнаты. Женщина вслушивалась, как муж гремит посудой на кухне. Она довольная, понимала, он мучается и страдает. И ей вдруг стало весело, ведь супруг получил по заслугам. Он хочет растоптать ее любимого! Ее самого дорогого человека! Ее последнюю надежду в этой жизни, Вилора Щукина. Женщина крикнула, что есть силы. Она крикнула так, как киллер делает контрольный выстрел, беспощадно и хладнокровно:

— Ой, да, пожалуйста. Оставайся со своими творческими нереализованными амбициями и страхами наедине. Только вот, отыгрываться на талантливых, это просто мерзко!!! Лидия Петровна Скрябина была монополистка во всем! И в первую очередь в любви! Она была хищницей и единоличницей! Она была беспощадной и коварной! Она была настоящей, роковой женщиной. Но она так умела любить, что ей самой, от своих же чувств, становилось страшно. Ей было тридцать пять. Но выглядела она моложе своих лет. Высокая стройная. Она была, как это говорили многие знавшие ее, окружавшие люди, хозяйкой своей жизни. Да и жизни других. Лидия Скрябина с детства мечтала стать писательницей. Но стала бизнесменом. Как оказалось она совершенно не умеет писать литературные тексты, но очень хорошо умеет зарабатывать деньги. Лидия с красным дипломом закончила физфак университета, но по специальности работать не пошла. Там, в университете, она и познакомилась с судьбоносными для себя мужчинами. Первым был ее нынешний муж Валериан Скрябин. Он учился на три курса старше и сразу же заприметил эффектную и сообразительную девушку. Он знал, она станет его женой. Он добивался этого пять лет. И добился. Но он не мог предположить, что его супруга всегда любила, причем до безумия, совершенно другого человека. Любила она Вилора Щукина, студента филфака. Вилор Щукин был вторым ее мужчиной! Он был любовью всей ее жизни.