Падшие в небеса. 1937 год - [57]

— Ум! Лейтенант?! Что у вас вода то затхлая? Не можете принести свежей? И давайте продолжайте допрос. А я поприсутствую. На меня внимания не обращайте. И посмелее! Посмелее. И может быть, бить то не надо. Сначала надо раскачать человека. Поговорить. Может он вам сам все расскажет. Лейтенант нерешительно вернулся на свое рабочее место. Поправив на голове прическу, обиженно буркнул:

— Да ничего, он, товарищ майор, не расскажет сам. Я чувствую.

— А вы, попробуйте?! Павел лежал и старался не двигаться. Ему, так хотелось, что бы эти мерзкие люди решили — что он умер и приказали унести Павла в камеру. Унести отсюда! Хоть куда! Подальше от этих сволочей, в оливковых кителях, с краповыми петлицами и синими галифе. Маленький властно прикрикнул:

— Арестованный встать с пола! Клюфт застонал и медленно поднялся. Он, увидел краем глаза — эта «свинья», в майорской форме, с гладко выбритым лицом и квадратными усиками под носом, брезгливо наблюдала, как он мучался.

— Что ж вы так плохо выполняете команды следователя уважаемый Павел Сергеевич? Там в редакции вы были более решительным? — ехидно заметил майор.

Павел хмыкнув, вытер с губ кровь. Ему хотелось нагрубить этому человеку, но он не решился.

— Может, вы хотите, что-то заявить? А? Я, как, человек курирующий следователя Маленького, выслушаю вас, ваши претензии, у вас есть претензии? — майор явно издевался. Он подмигнул Маленькому и улыбнулся противной, и едкой улыбкой. «Вот так улыбались палачи в средние века. Возможно, так улыбались члены католической инквизиции, когда отправляли людей на костер, возможно, так улыбался дьявол! Нет, Дьявола тоже нет! Опять я о загробном мире? Опять я думаю о сверхъестественных силах? Но почему о сверхъестественных? А может, а может и вовсе не о сверхъестественных? А об обычных? Они среди нас, обычные люди! Иоиль? Этот богослов — кто он? Господи, опять, опять меня несет! Нет!» — Павел закрыл глаза и застонал.

— Так, что-то вы хотите сказать, но мучаетесь? Вижу, мучаетесь. Что вы хотите пожаловаться? — Поляков сочувственно кивал головой. Клюфт посмотрел сначала на майора, затем на лейтенанта. Павел обречено спросил:

— Можно я сяду? Ноги затекли. Маленький сорвался:

— Я тебе сяду! Сяду! Но его перебил майор:

— Нет, пусть сядет. Пусть. Так, что, вы хотели мне сказать? Павел, медленно опустился на стул, и еще раз стер кровь с губ, равнодушным тоном молвил:

— Я гражданин майор не знаю — в чем меня обвиняют. Как вижу, следователь Маленький, свой первый допрос ведет неправильно. Он мне толком не сказал — в чем я обвиняюсь? Назвал что-то очень абстрактное. Я хочу знать статьи, по которым меня обвиняют. И вообще, какие ко мне конкретные претензии?

— Что такое? Вам не сказали статьи? Как же так, Маленький? Вы не имеете право скрывать статьи от арестованного. Он должен знать! Ай! Ай! — закачал головой майор.

— Но товарищ майор, я не успел, я ему, в общем, сказал, а про статьи — вы вошли, не успел я! — оправдывался лейтенант.

— Хорошо. Так скажите, — раздраженно махнул майор в сторону Маленького рукой. Лейтенант, схватил папку и пролистав — открыл ее на первой странице. Жадно вчитываясь в текст, он, что-то бормотал губами. Затем, поднял глаза и уже громко сказал:

— Арестованный Клюфт Павел Сергеевич, вы обвиняетесь по статьям пятьдесят восемь дробь шесть, пятьдесят восемь, дробь десять, и пятьдесят восемь дробь одиннадцать, уголовного кодекса Российской Советской Федеративной Социалистической республики.

Павел с удивлением посмотрел на лейтенанта. Затем взглянул на майора, понимая, что главный в этой компании офицер с двумя шпалами в петлицах, он спросил:

— А, что значат ваши цифры? Мне это ничего не говорит. Вы можете расшифровать, или дать мне кодекс в камеру, что бы я смог его почитать?

— Что? Как ты разговариваешь, сволочь! Кодекс тебе в камеру? А еще, чего, тебе в камеру? Бабу может в камеру тебе привести? — закричал Маленький. Он вскочил и стукнул ладонью по столу. Но майор вытянул руку — показывая, что бы тот замолчал. Поляков спокойно и рассудительно ответил:

— Вы, Павел Сергеевич, видно еще не понимаете, в какой переплет попали. Вам кажется, что все это огромное недоразумение. Ну да ладно. Тут и не такие люди, как вы сидели. И не таких, как вы, обламывали. Но я, вас не буду пугать и стращать. Каждый должен сам дойти до того — кто он есть теперь. Вернее — кто он есть вообще в этом мире. Вы я надеюсь, очень скоро почувствуете и поймете — что вы стоите. И кто вы такой. И от кого зависит ваша дальнейшая судьба. Но я вам сделаю исключение. Вы человек грамотный. Начитанный. Журналист, как ни как. Так вот, все эти цифры, что вам назвали, очень серьезны на арестантском языке. Например, вот — значение пятьдесят восемь дробь шесть — это то, что вы обвиняетесь в шпионаже. Дробь одиннадцать в организации подпольной антисоветской организации. И, наконец, дробь двенадцать — в нежелании вовремя рассказать органам правосудия об антисоветских заговорах. Вот в принципе и все. Но весь этот букет я вам так по секрету скажу, тянет на очень серьезное наказание. Например — на высшую меру. То бишь, расстрел. Вы хотите быть расстрелянным? Павел пристально посмотрел в глаза майора. Тот тоже буравил его взглядом. Они несколько секунд молчали — словно проверяя друг друга на прочность. Нквдэшник понял — он не смог испугать Клюфта. Павел ощетинился и презрительно спокойно спросил: