Падшие ангелы - [75]

Русские, подумал он. Черчилль был прав, верно? Наш союз сделал нас странными попутчиками в борьбе с Гитлером и Тодзё. Теперь, когда с ними было покончено, мы трезвеем и смотрим друг на друга, задаваясь вопросом, как нам, черт возьми, жить дальше. И что с этим проклятым кораблем и его оружием из ада? Если Тови и Тьюринг правы… Если корабль прибыл из другого времени, мы можем пожать настоящую бурю, если выпустим его в моря нашего мира. Что произойдет, если мы бросим против него объединенную мощь союзных флотов? На этот раз не будет переговоров. На этот раз будет война.

Он посмотрел в иллюминатор и увидел «Короля Георга V», гордо шедшего по правому борту. Мы уже сталкивались с этим монстром, и ты и я, подумал он. Возможно, Тови тогда должен был покончить с ним, когда у него была такая возможность. Я лично считаю, что мои шансы на победу с ударной группой против одного корабля были бы хороши — сталь против стали, и к черту проклятые ракеты.

Но даже думая об этом он вспомнил о бомбе, и представил себе, как подобное оружие ударяет прямо в сердце его оперативной группы, разрывая корабли невероятной силой… Он посоветовал адмиралу Нимицу сообщить русским, что если они намерены разыграть эту карту, то мы можем ответить той же разрушительной силой. Возможно, это бы немного их отрезвило и предотвратило бы наихудшее.

Однако он понимал, как бы поступил на месте этого капитана Карпова. Он бы смотрел, как на него надвигается волна стали и огня, и он сделает все, от него зависящее, чтобы защитить свой корабль и его экипаж. Все.

* * *

Орлов шел по темному коридору похожей тюрьмы, хотя и ничего не знал об ужасном наследии лагерей в этом регионе, да его это и не заботило. Он знал, что здесь был комиссар — человек, за которым он охотился, и только поэтому он позволил этим ушлепкам засадить его в грузовик, направлявшийся в Баку. Они приведут его к человеку, который был ему нужен, а потом он его убьет. Все было просто, хотя он и не ожидал того, что случилось ночью, когда колонна вдруг остановилась, и машины одна за другой заглушили моторы.

Он услышал это, знакомый шум, доносившийся из-за ворчания двигателей грузовиков в колонне. Затем, когда воцарилась относительная тишина, звук стал громче — настойчивый, тревожный, глубокий рокот. Он сразу же поднял глаза, поняв, что звук доноситься небо. Сержант НКВД внимательно проследил за его взглядом и, увидев, что Орлов смотрит куда-то в небо, невидимое за брезентовым тентом грузовика, высунулся наружу и посмотрел в затянутое низкими облаками серое небо.

Затем Орлов ощутил тихую вибрацию куртки, которую мог ощутить только он, словно от мобильного телефона, переключенного в режим «без звука». В одно мгновение он понял все. Кто-то вызывал его! Рокот немедленно обрел смысл. Вертолет! Сердце забилось сильнее от осознания. «Киров»… Они каким-то образом нашли его! Да, они искали его, но как смогли найти? Он находился глубоко в Центральной Азии на краю внутреннего моря. Как они могли отследить его по маяку в куртке? Все казалось очевидным, но Ка-40 никак не мог оказаться здесь, если только корабль не находился в Черном море. Это было поразительно, но он точно знал, что слышал.

Когда он покинул корабль, тот приближался к Испании, направляясь к Гибралтару. Мог ли он изменить курс, чтобы отправиться на восток, в Черное море? Затем он вспомнил о той ночь, когда выдул полбутылки водки и отправил то сообщение Николину азбукой Морзе! Господи, подумал он. Должно быть, они перехватили его! Они пытаются найти меня!

Нужно было решать, что делать.

Он мог включить маяк в куртке и сообщить им свое точное местоположение. Опять, он мог просто снять ее и бросить в ближайший костер. Чем больше он думал о своем положении, тем больше ему нравилась идея о возвращении на корабль. Путь, на который он ступил, привел его к опасному обрыву. Это место явно было тюрьмой. Его, несомненно, обыщут, выдадут тюремную одежду, а затем он застрянет здесь, пока не встретит Моллу, чтобы лично задушить его. Затем он, вероятно, умрет, если не найдет выхода. Он мог удовлетвориться убийством Моллы, но тогда потеряет все свои привилегии и власть, которые представлял себе.

Однако теперь, когда в дело вмешался «Киров», он мог просто взять пирог и съесть его! На «Кирове» было не так уж плохо в этом холодном суровом мире. Все, что ему грозило — мелкие дисциплинарные меры за побег с корабля. Никто не знал, что он убил пилота Ка-226.

Однако затем его словно ударило по голове воспоминанием о приближающихся С-300. Они пытались убить меня! Они не хотели рисковать, оставляя меня на свободе. Это точно был Карпов. И еще Федоров, понял он. Это единственный, кому было дело до истории. Вероятно, он боялся, что я сделаю что-то, что все испортит.

Наполняясь угрюмым гневом, он не обратил внимание на сержанта из грузовика, который толкнул его, направляя ко входу в тюрьму вместе с остальными.

— Давай, дубина стаеросовая! Выходи!

Орлов ощутил толчок в плечо и обернулся, угрожающе глядя на сержанта.

— Еще раз тронешь — убью, — прямо сказал он, и храбрость, похоже, оставила сержанта, растаяв под угрожающим взглядом Орлова. Затем тот развернулся и направился к воротам.