Падение - [29]

– Женщины… – понимающе протянул я.

– Сопляк, чтобы ты понимал? – разозлился Серый. – Тебе до проблем с женщинами еще расти и расти. – Тут он вспомнил, что я – не совсем Ярослав, и уточнил: – А тебе сколько лет на самом деле?

– Четырнадцать, – невозмутимо ответил я. – Как в паспорте указано, так оно и есть.

Недострой был давний. Я бы даже его назвал не недостроем, а развалинами. На одной стене частично разрушился бетон, и она зияла дырами, сквозь которые проходили арматурные штыри, гнутые и ржавые. Остальные три крепкими тоже не выглядели, по ним змеились трещины в самых неожиданных местах. Казалось, стукни – и все рассыплется.

– Это точно недострой, а не заготовка для усыпальницы мага? – поинтересовался я.

Серый хохотнул, поддел носком ботинка кусок кирпича и ответил:

– На себя намекаешь? Слишком важная усыпальница для твоей персоны. Не боись, пацан, не трону и рассчитываю на ответную любезность с твоей стороны.

– Я на тебя и не нападал. Но здесь и без нас трупов хватало, ведь так?

Похоже, это здание для ритуалов не использовал только ленивый: было исчерчено все свободное пространство. Руны переплетались, создавая самые немыслимые комбинации. Некоторые сочетания были смертельно опасны, если их активировать.

– Чувствуешь эманации смерти? – заинтересовался Серый.

– Наблюдаю человеческую тупость. Ты же не собираешься здесь ничего активировать?

– Разумеется, у нас был договор только на показ.

Серый затер ногой рисунок, рядом с которым стоял, и принялся изображать свой – круг со вписанной в него шестилучевой звездой. Затем наступил черед рун. Айлинг был прав – законы магии едины для всех миров. Наверняка, даже не зная ни единого слова из местного языка, я бы смог объясниться с ними на рунном. Или нет?

– Стоп. – Я ткнул носком кроссовки. – Почему здесь хвостик загнут не туда?

– Что значит не туда? – удивился Серый.

– То и значит. Для вызова он должен быть опущен. У тебя поднят.

Серый встал с корточек, сидя на которых он проводил художественную роспись по полу, и недоверчиво спросил:

– Ты уверен?

– Абсолютно.

А также в том, что просто так меня из этого тела теперь не выковырять. Случайностью тут не пахнет, тут целенаправленно вселяли меня. Но зачем?

– У тебя не возвращение, а призыв. Почему призыв?

– Да почему призыв? – запальчиво спросил Серый. – Я второй раз проводил, первый все нормально прошло: кого звали, тот и вернулся.

Потому что был ближе. Неужели все-таки случайность?

– Какой идиот учил тебя рунам?

– Да кто меня учить рунам будет? – буркнул он. – Так, записки чужие нашел. По ним работаю.

– Покажешь?

– Э, нет. Прости пацан, но у нас каждый за себя. Я не создаю себе конкурентов.

– Ты уже создал себе проблемы, – заметил я.

Ломающийся подростковый голос не был достаточно убедительным, поэтому я провернул детский фокус, который выглядел устрашающе, а на деле был лишь световой обманкой: создал маленький шарик, совершенную копию файербола, но при этом абсолютно безвредную. Им можно было лишь осветить что-то, но не поджечь или испепелить. Я подбросил его пару раз в руке, следя за реакцией Серого, и развеял с громким хлопком. Серый, который завороженно провожал каждое движение шарика, испуганно вздрогнул.

– Мне кажется, мы можем быть полезны друг другу, – предложил он.

Он не подозревал, насколько был прав. Мне жизненно важен был взрослый маг, знающий местные реалии.

Интерлюдия 1

Император Дамиан был грузноват. Виной этому были нелюбовь ко всякого рода физическим и магическим действиям и любовь ко всякого рода излишествам. Покойный император пытался наставить сына на путь истинный и даже договорился с сильнейшим магом своей страны о том, что тот примет в ученики наследника. Но Дамиану не хотелось учиться, а хотелось иметь власть. Не править, нет: занятие это скучное и недостойное просвещенного монарха. Управлять должны специально назначенные люди, которых в случае чего всегда можно отстранить, обвинить и даже казнить.

Последнее было совсем уж крайней вынужденной мерой. Не любил Дамиан грубого зрелища повешения или отрубания головы, но приходилось потакать чужим низменным вкусам. А в случае Мальгуса – еще и необходимости. Дамиан честно считал Мальгуса другом, но увы – государственная необходимость часто встает над дружбой. В народе начали усиленно курсировать слухи о том, что он, Дамиан, приложил руку к убийству своего отца. Слухи следовало пресечь, для чего найти виноватого и показательно казнить. К несчастью Мальгуса, на эту роль подходил только он. Илинель тоже так считала. Более того, именно она и предложила столь изящное решение проблемы и пообещала поспособствовать. Дамиан промучилсяминут пятнадцать, что для него было чрезвычайно долго, но потом дал себя уговорить. Слишком много знал Мальгус, и хотя к смерти покойного императора не имел никакого отношения, но мог задать очень много неудобных вопросов.

Дамиан не был совсем уж черствым и неблагодарным, поэтому предложил другу зелье «Легкая смерть», этакая милость операторской семьи, позволяющая приговоренному уйти в мир иной счастливым, не испытывая ни малейших мук или сожалений. Но Мальгус отказался, как выяснилось, у него была на то веская причина.