Падение великого фетишизма ; Вера и наука - [86]
Подведем итоги философскому трактату Вл. Ильина.
Мы видели в нем массу противоречий; но «диалектические» ли они?
Внешний вид глубочайшей учености — и не менее глубокое невежество на самом деле.
Постоянные обвинения противников в «неприличии», в «литературном наездничестве», — и необычный даже для наших отечественных нравов лексикон ругательных слов [61].
Обозначение всех оппонентов как «философских реакционеров», и самая застойная тенденция, самая злая ненависть ко всяким без различия «новшествам».
Резкий, анти-религиозный тон, приписыванье враждебной стороне стремлений к «поповщине», — и глубоко религиозное мышление, с культом «абсолютного».
Это последнее противоречие, конечно, основа всех остальных.
Представьте себе человека, который, мысля религиозно, формально принял учение, глубоко враждебное всякому «фидеизму».
Тогда он во-первых, создает культ из своей анти-религиозности, что само по себе еще не было бы так плохо; но при этом он, — во-вторых, — всякие взгляды, с которыми не согласен, или которых не понимает, будет рассматривать, как идеи враждебной секты, как враждебную религию.
Так его собственная религиозность для него субъективно проецируется на его противников.
Может быть, Вы слышали, читатель, историю про одного алкоголика, который, в ответ на грустные упреки друзей, — «что, брат, допился-таки до чертиков?» — гордо отвечал:
«Нет, я то еще не допился, а вот он (больной указал на фельдшера), он действительно допился: так по нем и прыгают, так и прыгают: я сам видел».
Вл. Ильин тоже отнюдь не находится в религиозном опьянении от своей «абсолютной истины». Нет, но он сам видел, как прыгают клерикальные чертики по разным «махистам».
Не прошло и пяти месяцев с появления книги Вл. Ильина, как у него уже обнаруживаются собственные последователи, и притом совершенно слепо ему доверяющие… Передо мной официальное «Письмо к слушателям заграничной марксистской школы» Н. Ленина [62]. Этот весьма заслуженный политик, обличая означенную школу в философских ересях, которые он считает теоретической основой какой-то новой фракции, — как Плеханов считал их теоретической основой большевизма, — пишет так:
«Возьмите, наконец, программу занятий школы. Из четырех отделов один — третий — озаглавлен „философия пролетарской борьбы“. В международной марксистской литературе есть десятки и сотни, если не тысячи, программ занятий подобного же типа. Но вы нигде не найдете „философии пролетарской борьбы“. Есть философский материализм Маркса и Энгельса, но нигде нет „философии пролетарской борьбы“. И никто из европейских марксистов не поймет, что это значит. Поймут это только те, кто знаком с сочинениями Станислава А. Вольского, Богданова, Базарова, Луначарского. Прежде чем „философию пролетарской борьбы“ преподавать, надо такую философию выдумать. А выдумкой этой особой философии, которая тем чаще божится словом „пролетарская“, чем дальше она от пролетарского мировоззрения, занималась и занимается только указанная группа…».
Итак, философии пролетарской борьбы нет на свете; «философский материализм Маркса и Энгельса» отнюдь таковою не является, и вообще ее могут выдумывать только люди, далекие от пролетарского мировоззрения… Но «пролетарское мировоззрение»-то существует? Очевидно, да. Философию оно в себе заключать может? По-видимому, и почтенный политик этого не отрицает. Будет ли эта философия пролетарски-классовой? Как будто, оно не должно быть иначе. Будет ли она активною, т. е. философией борьбы? Вряд ли кто даже из «европейских» марксистов станет отрицать это. Но не окажется ли она тогда «философией пролетарской борьбы»? А не представляет ли из себя по существу именно такую философию исторический материализм Маркса и Энгельса? Н. Ленин не согласен, но я боюсь, что все «европейские» марксисты согласятся. А не следует ли эту философию разрабатывать и развивать дальше? «Вот, это и значит — выдумывать ее», — скажет Вл. Ильин и Н. Ленин.
Может быть, оно и в самом деле очень дурно. Но что делать? Не всем дана такая теплая вера в то, что все уже выяснено и сказано, что дальше стремиться человеческой мысли некуда, и искать нечего.
Обратимся теперь к означенной «программе заграничной школы». Под общим заглавием ее третьего отдела «философия пролетарской борьбы» имеется ряд частных подзаголовков: «Развитие общественных мировоззрений», «Развитие искусства и литературы», «Развитие русской литературы в XIX веке», «Социалистическая культура». Все это такие вещи, которые к пролетарскому мировоззрению отношения не имеют? которые надо специально «выдумывать», не правда ли?
«Никто из европейских марксистов не поймет, что это значит», — утверждает Н. Ленин. Но вот вопрос — принадлежит ли к числу европейских марксистов Карл Каутский? Дело в том, что он, как видно из его «Письма в заграничную русскую школу» [63], получив ее программу, совсем не пришел в недоумение по поводу того, что значит — философия пролетарской борьбы, а напротив, отнесся к этому, как к вещи совершенно понятной; и заявив, что программу он «в общем находит превосходной», предложил пополнить ее как раз в этом отделе, именно прибавить «историю социальных теорий». Быстро же факты успели опровергнуть утверждение почтенного русского политика!
