Падение в бездну - [2]

Зато в садах аристократов, отделенных от города центральной стеной, в эту необычно жаркую пору было хорошо. Особенно в тихих, ухоженных садах Ватикана. Деревья и трава на газонах немного пожелтели от отсутствия влаги, но прогулка по дорожкам неизменно обещала благоуханную прохладу. Поэтому прелаты предпочитали, покинув свои палаццо, по утрам спускаться в сад и обсуждать все дела в тени папских покоев.

Головы кардиналов иногда венчали широкополые шляпы из темно-красного шелка, украшенные белыми бантиками и напоминавшие зонтики. Именно такая шляпа красовалась на голове слишком молодого для своего ранга прелата, который шел под руку с другим, тоже молодым священником с длинными белокурыми волосами, одетым в черное. На почтительном расстоянии за ними следовали двое слуг-турок.

— Я впервые встречаю доминиканца, перешедшего в орден Иисуса, — со свойственным ему легкомыслием сказал своему спутнику кардинал Алессандро Фарнезе. — Уверяю вас, падре Михаэлис, я ни разу ни с чем подобным не сталкивался. Видимо, взгляды кардинала де Турнона гораздо шире моих.

Себастьян Михаэлис уловил осуждение в его тоне, но виду не подал.

— Его преосвященство де Турнон понял мои мотивы, — сдержанно сказал он.

— А именно?

— Мне не удастся изложить их в двух словах. Но основную причину я бы сформулировал так: доминиканцы плохо поняли или вовсе не поняли ни кальвинизма, ни лютеранства и настаивали на том, что обе доктрины — не что иное, как варианты ересей прошлых веков. Они приняли их с тем же ожесточением, с каким некогда отнеслись к катарам или к спиритуалистам.

— А иезуиты?

— А они поняли, что имеют дело с новым феноменом, и бороться с ним надо равноценным оружием. Игнаций Лойола не случайно был офицером при дворе короля Испании. Так называемые реформаты представляют собой опасность, границы и величина которой пока не определены, и к ним надо применять стратегию конкисты.

Алессандро Фарнезе приподнял брови.

— Ну уж что касается насилия, назовем это так для простоты, то тут доминиканцы никому не уступят. Уже три века они командуют инквизицией. Правда, и францисканцы от них не отстают, но первенство все же за ними. Domini canes, псы Господни, мастино…

— Мастино? Да нет, это черно-белые далматинцы.

Падре Михаэлис прищурил голубые глаза.

— Говоря о конкисте, я имел в виду завоевание умов. Я долгое время был инквизитором при Матье Ори, главном инквизиторе Лиона. Я присутствовал при пытках и сам пытал, жестоко и тупо. По-моему, наступил момент действовать по-другому. Применять образование и культуру вместо догматических выкладок, тонкость вместо силы. Попади инквизиция в руки иезуитов, она не превратилась бы, как теперь, в инструмент, которым невозможно пользоваться.

Кардинал вздохнул.

— Я в этом убежден. Но не так-то просто вырвать инквизицию из рук доминиканцев.

Он сделал широкий жест.

— На самом деле речь идет о структуре беспорядочной и устаревшей, представляющей собой удручающее зрелище. Испанская инквизиция стала целиком инструментом имперской воли, римская до поры до времени отошла в тень, а инквизиция католических районов Германии одержима охотой на ведьм и проспала врага в собственных рядах.

Падре Михаэлис кивнул.

— Все, что вы говорите, верно. Однако иезуиты — новая и наиболее закаленная сила, которой располагает церковь. Договоритесь с ними, ваше преосвященство. Они станут превосходными инквизиторами.

— Да, может быть. Однако, если не ошибаюсь, тот же Игнаций Лойола не желает видеть своих людей в рядах инквизиции.

— Это так, — заметил отец Михаэлис. — Но не бывает правил без исключений. Игнаций не возражает, если единичные иезуиты при чрезвычайных обстоятельствах займут места в инквизиции. Например, в Риме или там, где нависла угроза кальвинизма.

Алессандро Фарнезе улыбнулся.

— Бьюсь об заклад, что вы помышляете о Франции.

— Да, ваше преосвященство, — ответил Михаэлис, даже не пытаясь возразить. — Матье Ори — представитель прошлого, и он уже стар. Полагаю, что достойно наследовать ему мог бы только иезуит.

— Например, вы.

Михаэлис уловил сарказм в словах кардинала, но не обиделся.

— Во Франции крепнет партия гугенотов. Прекрасно организованные банды иконоборцев угрожают изображениям святых и порой их уничтожают. В Париже церковь кальвинистов заявила о себе официально. И это уже третье заявление, после Страсбурга и Мео. Я жду, что Лион с минуты на минуту последует их примеру.

Алессандро Фарнезе собрался ответить, но тут один из слуг, высокий араб с умным лицом, подошел к нему с легким поклоном.

— Простите, ваше преосвященство, но папский слуга делает нам какие-то знаки. Может быть, понтифик хочет с вами говорить.

Кардинал нахмурился. Он и вправду увидел на пороге одного из входов в личные покои Павла IV маленького человечка, который размахивал руками.

— Вот бессовестный, — проворчал он. — Ватиканская бюрократия возомнила, что все в ее власти. Простой камердинер осмеливается развязно махать мне руками, вместо того чтобы подойти и представиться.

Он обернулся к слуге:

— Иди скажи этому человеку, что я сейчас приду. И вели ему в пять часов пополудни явиться ко мне в палаццо, где он получит палок по заслугам.