Падение в бездну - [13]
Слегка опешив, Джулия кивнула.
— Это падре…
— Падре Себастьян Михаэлис из ордена Иисуса, — уточнил он.
Нострадамус внимательно на него взглянул.
— Иезуит? Вот так так! Вы — первый иезуит, которого я встретил. Однако я слышал, что ваш орден собирается перевернуть всю церковь вверх дном.
Михаэлис подыскивал слова для ответа, как вдруг Джулия глухо вскрикнула:
— Господи боже!
Она в ужасе указала на кусок хлеба, который оставила на столе. Он весь переливался от черных, блестящих скарабеев. Карнесекки отпрянул от стола. Элен д'Ильер упала в обморок и повисла на руках прелата-сердцееда, который, пользуясь отсутствием королевы, принялся жадными руками расшнуровывать ей корсет.
Нострадамус взглянул на Михаэлиса, и глаза его стали жесткими. Джулия прижалась к его руке, словно пытаясь предотвратить вспышку гнева.
— Это не он, — быстро шепнула она. — Вы упомянули Ульриха из Майнца.
Они обменялись понимающими взглядами, и пророк, прихрамывая, удалился. А тем временем дамы, кавалеры и слуги сбегались, чтобы собственными глазами посмотреть на пугающее чудо.
РИМСКАЯ ГРОБНИЦА
Жюмель остановилась на пороге с подносом в руках и бросила на гостя враждебный взгляд.
— Если вам это так неприятно, зачем тогда пытаете?
За него ответил Мишель, правда без особой убежденности в голосе:
— Дорогая, господин граф только придерживается закона. Декрет, изданный в прошлом месяце, предписывает карать смертью за сделанный аборт. Правитель должен исполнять волю короля.
Клод Танде пылко закивал головой, встряхивая черной шевелюрой, начавшей седеть с висков.
— Это так, мадам. Скажу вам, что женщины еще пользуются преимуществами: их просто вешают, и все. Вот вы бы побывали на пытке какого-нибудь еретика в Париже. Я одну видел года три назад, после Пасхи. Сначала раскаленные щипцы, потом перебитые молотом суставы, а потом и колесо. Здесь, в провинции, правосудие слишком кротко и милосердно.
Жюмель вышла, не говоря ни слова, но глаза выдали поднявшуюся тошноту. Мишель почувствовал, что должен поддержать жену:
— Извините, господин граф, но мне кажется, что вам самому отвратительно вешать женщин. А в данном случае казнили девушку девятнадцати лет. Меня там не было, но представляю себе, насколько мучительна была агония.
Мягкое лицо правителя слегка заострилось.
— Детоубийство — это бич, который надо искоренить. Вы себе не представляете, сколько девушек, под предлогом того, что их изнасиловали, или по причине нищеты, избавляются от плода. Их в десятки раз больше, чем ведьм, однако до прошлого года ведьм отправляли на костер, а этих миловали. Так что февральский эдикт тысяча пятьсот пятьдесят шестого года — чистейший акт правосудия.
— Да, но возраст…
— Инквизиция передает в наши руки подростков, обвиненных в ереси. Не вижу причин проявлять милосердие к женщинам.
В атмосфере гостиной, несмотря на выглянувшее солнышко, сверкающий снег и веселые сосульки за окном, повисла тяжесть. Мишель попытался выправить дело, налив гостю еще гипокраса.
— Что скажете о моем напитке? — спросил он. — Традиционной корице я предпочитаю аромат апельсина.
— Необыкновенно вкусно, — отозвался граф, с сожалением отрывая губы от бокала. — Судя по этому эликсиру, вы прирожденный алхимик. Скоро получите жидкое золото[5], как Денис Захария при наваррском дворе.
Мишель не смог сдержать дрожи.
— Я слышал эту историю. Что, так и было на самом деле?
— Кажется, что так. И Захарии удалось получить не только жидкое золото, способное исцелить любой недуг, но и добиться трансмутации слитков свинца в слитки золота. И это ужасно.
— Почему?
— Потому что Жанна д'Альбре гугенотка и принадлежит к партии кальвинистов. До сих пор она довольствовалась скромными ресурсами Наваррского королевства. Представьте себе, что будет, если гугеноты во всей Франции получат неисчерпаемый источник золота.
Тут в комнату вошла Жюмель. Усевшись в кресло, она вытянула ноги, что противоречило приличиям, но вполне оправдывалось ее большим животом. Они с Мишелем решили назвать будущего ребенка Шарлем или Шарлоттой, в зависимости от того, родится мальчик или девочка.
— Если бы золото можно было получать просто так, оно потеряло бы всякую ценность, вы не находите?
Граф Танде посмотрел на нее с удивлением. То, что женщина как ни в чем не бывало устроилась рядом с беседующими мужчинами, было само по себе неприлично. Но она еще и встревала в разговор, что просто не лезло ни в какие ворота. Может, правитель и задал себе вопрос, а не откланяться ли и не уйти ли прочь из этого дома. Однако на деле он улыбнулся и сказал:
— Меткое наблюдение. Доктор Нотрдам, ваша жена — самая умная женщина в Салоне.
Мишель был доволен:
— Это правда. Она изменила мою жизнь. Без нее я больше не смог бы жить.
Жюмель, ничуть не смущаясь авторитетом гостя, сказала вежливо, но сухо:
— Вы бы и других женщин нашли умными, если бы позволили им говорить.
Выходка была рискованная, но граф Танде уже решил для себя все принимать с юмором.
