Падение - [29]

Вот черт, а если здесь не будет мест? При мысли, что придется опять сесть за руль и ползти сквозь снег, во мне все перевернулось.

– Одну минуточку. – Девушка бегло затарабанила по клавиатуре. – Надолго планируете задержаться?

На сколько возможно. До скончания времен.

– До воскресенья.

Я решила, что пока не стоит без крайней необходимости показываться в местах, где меня можно было бы найти.

– Расчетный час – три пополудни, поэтому формально вы селитесь на четыре ночи, – сообщила портье, проводя картой по терминалу.

– Хорошо. – Я достала кошелек.

– Но в этот уик-энд День благодарения, так что мы забудем об этом правиле, – снова улыбнулась она.

– Спасибо. – Ответив, протянула банковскую карту.

Понятия не имею, сколько здесь может стоить ночь. И вообще, возможно, из пустующих номеров у них остался только президентский люкс. Плевать, мне сейчас хотелось лишь одного – залезть в постель и отрубиться на несколько дней.

Взяв карточку, девушка с беспокойством посмотрела на меня:

– Дорогая, с вами все хорошо?

Круто. Значит, выгляжу я как завзятая неудачница… Наверное, меня выдают зареванные глаза и опухшее лицо.

– Просто очень устала, – кивнула я, молясь про себя, чтобы девушка шевелила руками побыстрее.

Мгновение, и она вернула мне карту.

– Обязательно звоните дежурному администратору в случае необходимости. – И вдруг положила ладонь поверх моей. – Один бог знает, почему мы так любим мужчин, ведь порой они ведут себя как те еще засранцы.

Угораздило же меня из всех отелей наткнуться именно на тот, где администратором работает столь тонко чувствующая особа. Не иначе как еще одна насмешка судьбы. Как будто за последние сутки мне мало досталось… Я выдавила улыбку, забрала ключи от номера и бросила, направляясь к лифту:

– Не могу не согласиться.

Не успела я подняться на третий этаж и миновать коридор, как снова разрыдалась. Сегодня я плакала чересчур много для человека, который ненавидит слезы. Сбросив пальто и обувь, я заползла под одеяло, закрыла глаза и уснула раньше, чем очередная слеза капнула на подушку.

Следующие три дня я не выходила из комнаты. Вся пятницу проспала, потом включила телевизор и часами напролет смотрела дурацкие шоу. Обед впервые заказала только в субботу, так как аппетита не было. И то осилила лишь половину сэндвича. В перерывах между сериалами принимала душ – он нравился мне больше ванны, ведь под струями воды можно было притвориться, что я вовсе не плачу. Поискала в окрестностях балетную студию, чтобы выплеснуть эмоции на танцполе, но в праздники никто не работал.

Телефон я выключила, как только проснулась в пятницу: Джуд названивал каждые полчаса – должно быть, с тех самых пор, как добрался до моего общежития, но меня не обнаружил и теперь сходит с ума, вдруг что случилось в пути. Выключая гаджет, я напомнила себе: парень, переспавший с другой, больше не имеет права беспокоиться обо мне. В воскресенье я задержалась допоздна, оттягивая неизбежное. Отель стал для меня надежным уютным убежищем, но не торчать же здесь вечно. Пора возвращаться в реальность. Я не собираюсь ломать жизнь из-за парня, которого и не стоило к себе подпускать.

Снег растаял еще в пятницу, так что я добралась без особых проблем, если не считать более плотный после праздников трафик. В Нью-Йорк приехала довольно поздно, убеждая себя, что задержалась не нарочно, а потому, что иногда останавливалась полюбоваться красивым закатом через лобовое стекло… В конце концов, я врала себе всю жизнь – так зачем сегодня что-то менять?

Парковка была забита автомобилями. Втиснувшись на обычное место, заглушила двигатель и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, прежде чем вылезти наружу. Все, оттягивать больше нельзя. Ни Джуда, ни его машины нигде не видно. Может, я права, и он, отделавшись несколькими звонками, счел свой долг выполненным? Эта мысль окончательно вогнала меня в тоску.

Я не переодевалась с четверга, так что теперь моему платью, мятому и грязному, прямая дорога в мусорное ведро. С лестницы доносилась музыка и пряные запахи, значит, Индия уже вернулась. Она-то мне и нужна. Свернусь на ее кровати клубочком, а она заварит какой-нибудь хиппи-чай с непонятным составом, и пока буду отогреваться, даст пару-тройку мудрых советов… например, как наслать на Джуда порчу.

Я распахнула входную дверь, которая показалась вдвое тяжелее обычного, и, не успев зажечь свет, вдруг напряглась. Опершись о стену, в той же самой позе, каким я оставила его на подъездной дороге в Сиракьюсе, стоял Джуд.

Не успела я шагнуть к лестнице, как он встрепенулся и поднял голову.

– Люс… – пробормотал он, словно молитву.

Я попятилась. Глаза опять защипало от проклятых слез. Не могу его видеть! Не могу! Он меня до смерти доведет. Или до психушки!

– Люс, прошу…

Он кое-как расправил спину, покачиваясь, будто смертельно пьяный, а я медленно двигалась к выходу. Это единственный способ защититься от него. Если надо, буду идти хоть до края земли.

– Люс… – повторил парень, оттолкнулся от стены, сделал пару шагов, но тут его колени подогнулись, и он упал.

Забыв обо всем, я бросилась к нему. Меня захлестнула паника – вдруг он умирает?! Таким слабым я Джуда никогда не видела. Открытым, беззащитным – пожалуй, но не слабым. А сейчас он даже на ногах стоять не мог. Упав рядом на колени, я сразу поняла, что алкоголь ни при чем. Спиртным от него не пахло, глаза были ясными, но, когда Джуд перехватил мой взгляд, в них мелькнула странная, глубоко потаенная искра.