Падение Тисима-Ретто - [23]

Оставшись один, Грибанов не переставал думать о Кувахара. Он во всех подробностях перебирал в памяти разговор, происходивший перед отъездом на Камчатку.

Разговор состоялся в кабинете его старого приятеля по службе в морской погранохране в довоенные годы, теперь начальника контрразведки одного соединения Тихоокеанского флота.

— Слушай внимательно, Иннокентий, — говорил тогда его друг, маленький, подвижный полковник Казаринов. — Ты сам понимаешь, что нельзя записывать ни одного слова из того, что я тебе скажу. — И он стал что-то искать в своем столе. — Первое. Помнишь, мы с тобой когда-то знавали одного самурайского пройдоху, молодого подпоручика Кувахара?

— Хорошо помню, — сказал Грибанов. — Помню даже в лицо. Он тогда служил в разведотделе Квантунской армии и специализировался на русских делах.

— Так вот, он опять будет твоим соседом, — он начальник разведки на одном из островов Тисима-Ретто. Четыре года назад Кувахара окончил академию генерального штаба, получил звание майора и был откомандирован на Курильские острова. Теперь он уже подполковник.

Полковник Казаринов достал из стола фотографическую карточку и протянул ее Грибанову.

— Вот он теперь какой, полюбуйся. Знакомая физиономия?

Очень знакомая, я ведь встречался с ним в роли переводчика на переговорах после событий у Хасана. Он тоже был переводчиком.

С фотографии смотрел бравый японский офицер с красивым, круглым, выхоленным лицом и надменным взглядом. Волосы на голове торчали ровно подстриженным ежиком, в виде четырехугольника.

— Подполковник Кувахара, — продолжал Казаринов, — выполняет там, помимо всего прочего, еще одно важнейшее задание: спровоцировать столкновение между нами и нашими союзниками, главным образом американцами. Ты-то, должно быть, не знаешь, был как раз в действующей, а случилось вот что. В прошлом году осенью у западного берега Камчатки, прямо на рейде, вблизи берега, неизвестная подводная лодка потопила одновременно два парохода: наш и японский. Как выяснилось потом, японский „Киото-Мару“ готовился на слом. На нем в это время было двадцать ящиков сигарет и три человека, — вся команда находилась на берегу, на рыбозаводе компании Нитиро. Наш был гружен тремя тысячами тонн рыбы, и на нем погибло больше половины команды, в том числе и капитан судна. Это дело рук Кувахара, так сказать, одна из его операций в той зоне. Он потом сфабриковал акт японской команды, якобы установившей, что пароходы потоплены американской подводной лодкой.

Полковник Казаринов подошел к занавешенной стене, отодвинул темную штору, прикрывавшую подробную карту Дальнего Востока, взял указку.

— Вот его резиденция, — указал он на остров Минами. — Вот его район, — он описал на карте большой круг.

— Воздух в зоне Камчатки и Курил пропитан пороховым дымом, а вся обстановка чревата для нас многими опасностями. По приезде туда ты сам почувствуешь все это. Во всяком случае, дело идет к тому, чтобы положить конец коварным проделкам японской военщины… По имеющимся у нас данным, японцы в основном закончили или заканчивают строительство укреплений на Курилах. Они превращают каждый остров в неприступную крепость, способную держаться годы даже в изоляции. Эти работы выполняются тысячами рабов — военнопленных китайцев. Режим, который создан для военнопленных, — жесточайший. Такова там обстановка. Нам, по видимому, предстоит скоро скрестить оружие с японской военщиной…

…Перебирая в памяти этот разговор, майор Грибанов прилег и не заметил, как уснул.

НОЧЬЮ В ОКЕАНЕ

В те дни, когда в подземелье оказались блокированными взбунтовавшиеся военнопленные, командование острова было озабочено еще и тем, что одна десантная баржа угнана китайцами. По предположению Кувахара, сбежавшие захватили с собой инженера Тиба и техника Фуная с картами укрепрайона, что усугубляло опасность последствий этого события. Поэтому были приняты все меры к тому, чтобы разыскать и вернуть, а в крайнем случае — потопить баржу вместе с находящимися на ней людьми.

В тот же вечер, когда начался бунт, в море были посланы обе подводные лодки, находившиеся в бухте Мисима. На ближние расстояния в поиски отправились шесть сторожевых кораблей. Наконец на следующий день с утра в воздух поднялось два звена истребителей, находившихся на аэродроме острова.

Однако все усилия оказались безрезультатными, — мешал туман, который в эти дни особенно был густ и лежал толстым слоем на море.

К исходу третьих суток на главную базу гарнизона острова Минами вернулась десантная баржа № 12, захваченная военнопленными под руководством Шао Мина. На допросе у начальника контрразведки шкипер баржи рассказал о том, как под силой оружия его заставили идти в Охотское море и как был встречен какой-то пароход, по-видимому, русский, который принял военнопленных на борт. На вопрос Кувахара, были ли на барже инженер Тиба и техник Фуная, шкипер ответил, что он не знает их и поэтому не может сказать, были они там или нет.

Немедленно были приняты меры для розыска парохода. Уже на следующий день поиски увенчались успехом, В этот день туман оторвался от моря, и с самолета заметили русское грузовое судно, дрейфовавшее в районе мелких островов, милях в пятидесяти к северо-востоку от острова Минами. По-видимому, судно потеряло ориентировку и отливными течениями было снесено в тот район гряды, где особенно много рифов, опасных для судоходства. Других судов в окружающем районе ни в сторону Охотского моря, ни в сторону Тихого океана обнаружено не было.