Падение Стоуна - [21]

— Ну, это очень мило. Все, следовательно, счастливы, — сказал я. — Тут мне не за что ухватиться. И хотя я вижу, что ты находишь все это увлекательным, трудно представить, как придать этому увлекательность для читателей его биографии. И это все, что содержится в резюме? Должен сказать, что я немножко разочарован.

Франклин насупился.

— Лично я нахожу это поразительным. Но, как ты говоришь, мало кто это поймет. К счастью, для тебя тут кое-что все-таки есть. Когда в 1866 году он учредил «Госпорт торпедо компани», ему оказалось очень трудно убедить Королевский военный флот покупать его торпеды. Они или не срабатывали, что делало их бесполезными, или же работали безупречно, а это означало, что маленький ялик способен потопить броненосец. Естественно, Флот не слишком хотел его поддерживать. А потому он им их просто преподнес.

— Я думал, суть в том, чтобы извлекать прибыль.

— Верно. Но Рейвенсклифф понимал, что заказ Королевского военного флота был наилучшей в мире рекламой. То, чем располагал британский флот, захотят иметь все другие военные флоты. Прежде чем поставить первую торпеду, он объехал весь мир, сообщая о доверии к нему Британского Адмиралтейства. Естественно, все остальные захотели тоже обзавестись торпедами, пусть цена и была внушительной. Не прошло и пяти лет, как он вооружил всех наших врагов, включая потенциальных, средством для потопления наших кораблей.

Что он мог сделать? Таков был его аргумент. Он утверждал, что был бы счастлив предоставить военному флоту эксклюзивное право на приобретение его механизмов, но они отказались. А к этому времени военные флоты по всему миру осознали, что их корабли нуждаются в большей защите. Рейвенсклифф приобрел контроль над «Глиссонской сталью», производившей лучшую броню в мире, и над «Бесуикской верфью», которая могла строить новейшие военные корабли. Вот так все и шло. К 1902 году все аспекты постройки кораблей и производства оружия находились под контролем Рейвенсклиффа. Его заводы производили машины, суда, пушки, снаряды. Раньше большинства он увидел потенциал паровых турбин, а потому купил контроль над компанией, которая вела разведку и добычу нефти в Месопотамии.

— Очень умно с его стороны.

Франклин не отозвался.

— Ты знаешь, что такое «фонд доверия»? Иначе говоря, «траст»?

Я было хотел ответить, что чем бы это ни было, в мире финансов название прямо противоречило бы сути. Но удовольствовался покачиванием головы.

— Их изобрели шотландцы лет двадцать назад. Это компания, зарегистрированная так на Фондовой бирже, но занимается она только тем, что владеет акциями других компаний. Ну, так Рейвенсклифф поместил все акции, принадлежавшие ему в «Глиссон», «Госпорт», «Бесуик» и так далее в «Инвестиционный траст Риальто» и продал его акции, сохранив только контрольный пакет. Понимаешь, что из этого следовало?

— Нет.

— Я искренне рад, что в своей каждодневной жизни ты никак не соприкасаешься с деньгами, — сказал он яростно. — Совершенно очевидно, что никакого чутья у тебя на них нет.

— Полностью согласен, — сказал я.

— Тут гордиться нечем. Очень хорошо. Подумай вот о чем. Четверть доли в «Трасте» означала, что Рейвенсклифф его контролирует, верно?

— Раз ты так говоришь.

— Да, я так говорю. А четвертая доля, принадлежащая «Трасту» в «Бесуик», означает контроль, верно?

Я кивнул.

— Следовательно, Рейвенсклифф контролирует «Бесуик» благодаря четверти доли от четверти доли. Это шесть с четвертью процентов. То же самое с еще десятком компаний, составляющих главные холдинги «Траста». Иначе говоря, он контролирует компании с общим капиталом почти в семьдесят миллионов фунтов благодаря вкладу немногим более четырех с четвертью миллионов.

Наконец я понял, хотя величина цифр меня ошеломила. Четыре с половиной миллиона были такой колоссальной суммой, что у меня голова пошла кругом. А семьдесят миллионов были вообще уму непостижимы. Дом моей домохозяйки, как я знал, обошелся ей в двести фунтов.

— Поэтому, — продолжал Франклин, — твое определение Рейвенсклиффа как «своего рода денежного человека» нуждается в поправке. Фактически он был самым влиятельным производителем оружия в мире. А также, возможно, и самым хитроумным финансистом в том же мире.

— И, — добавил Франклин, — в основе его жизни прячется тайна, которая может развлечь твоих читателей, если ты сумеешь ее разгадать.

Я встрепенулся.

— Откуда взялась компания «Госпорт Торпедо»?

— То есть как?

— Торпеды — сложные штуковины. Рейвенсклифф был финансистом, а не инженером. И вдруг он выпрыгивает из ниоткуда с торпедой, полностью готовой к использованию. Откуда она взялась?

— Ты мне скажешь?

— Я понятия не имею, как, видимо, и твой человек в «Сейде». Это очень хитрый документ. Длиннейшие подробные изложения известного, а его почти нет, и искусное затушевывание того, что неизвестно, а этого очень много. И только когда это до тебя доходит, понимаешь, что документ этот — признание в полной неосведомленности.

Такова суть моей долгой беседы с мистером Франклином, который, спасибо ему, изложил свои сведения почти удобопонятно. И лучше того: он несомненно извлекал из нее большое удовольствие, а в заключение сказал, что если у меня возникнут еще вопросы, чтобы я не стеснялся их задать.