Падение - [18]

Агафонов отвечал:

— Ну чта же, вы говорите вещи, которые уже сами по себе наделены глубоким смыслом. Я прочитаю вторую тетрадь и сразу же займусь поискам сторонников.

— А издание?

— Эта само собой разумеется, — старик закивал головой, — сначала издание, потом распространение. Все по порядку. Без спешки, но и не затягивая. Только тщательно продумывая каждый следующий шаг, мы сможем добиться своих великих целей. Между тем, есть кое–что в ваших словах не совсем мне ясное. Вот вы говорите, к примеру, что тем, кого мы не уничтожим, необходимо будет внушить идеи Нового замысла. Но как конкретно вы собираетесь это сделать?

Я пожал плечами.

— Вот то–то и оно, — сказал Агафонов.

— У вас есть предложения?

— Не предложения, но идеи. Вы твердо убеждены, что всех людей необходимо умертвить постепенно. Это верно. Но я добавлю к этому еще кое–что: и в Новый замысел следует вводить их постепенно. Люди слишком дорожат своими жизнями. Нам не следует об этом забывать. Даже те требования, которые вы изначально выдвигаете, то есть заставить людей вести образ жизни, характерный для животных, не найдут отклика, а только лишь противодействие и восстание оппозиции. Из всего этого следует, что первоначальная наша задача такова: во–первых, заняться распространением этого философского труда, во–вторых, захватить власть в стране, предварительно запасшись большим количеством сторонников. Как мы их найдем? Очень просто — прежде всего, через распространение книги и разного рода объявлений о ее продаже.

— Это будет иметь большой результат?

— Большой — нет, ибо идея весьма и весьма нова, кроме того, необычна. Зато о нашей организации будут знать. Захватив власть, необходимо будет осуществить своеобразный финт, обмануть людей, установить режим, который лишь отдаленно будет похож на Новый замысел. Поначалу. Общество будет убеждено, что его жизни ничего не угрожает. И тогда–то мы и начнем потихоньку убивать людей. Естественно, делать мы будем это, прикрываясь человеческими законами. Наш авторитет будет повышаться и потом… — он не договорил и лишь многозначительно взглянул на меня.

Глава 19

I

Подойдя к своей квартире, я с удивлением заметил, что под дверь подсунута какая–то записка. Я поднял ее и развернул. Это оказалась телеграмма из другого города, в ней было всего две строчки — все ясно и четко: «Ваша мать серьезно больна ТЧК Нее рак ей осталось жить несколько дней ТЧК Она хочет видеть вас ТЧК Приезжайте немедленно ТЧК»

II. Шахматное действо

Вечер я провел в шахматном клубе. Сотни фигур передвигались, заслоняя полированные клетки круглыми вписанными основаниями. Тренер, точно большой корабль, осторожно лавировал в узких проходах между столами, поскрипывая лакированными туфлями кремового цвета.

Белые шнурки. Белые шнурки на его туфлях. Белый и кремовый, кремовый и белый. Почему не белый и белый или кремовый и кремовый? Каждому человеку присуща эта способность — что–то не доделать до конца. Тонкие губы тренера шевелились, а кадык дергался, словно он проглотил мелкоголовую пешку; карие глаза сверкали самоуверенностью.

Иногда он подсаживался ко мне и что–то подсказывал, закуривая дорогую сигарету. Я не обращал на него никакого внимания; я снова слышал, как разговаривают вещи, теперь это были шахматные фигуры. Я уже не испытывал никакого удивления, ибо привычка пожирает великое открытие.

Я делаю ход пешкой, перемещаю ее с черной клетки на белую.

— Веер желания.

Шорох мягкой подкладки внизу, приклеенной к основанию фигуры.

Я играю белыми. Черная пешка противника, стоящая на С-5, отвечает:

— Желаний нет.

Мой противник хмурит кустистые брови и потирает большим пальцем жесткие усы. Руки его покрыты обширным волосяным покровом. Волос на его теле так много, что мне кажется, будто и внутри он состоит исключительно из них. Должно быть, он еще очень давно абстрагировался от собственных внутренностей — кишечника, сердца, почек…

Шахматные фигуры начинают разговаривать только тогда, когда до какой–нибудь из них дотрагиваешься. Сейчас это делает двенадцатилетний мальчуган, сидящий за соседним столом наискосок. Его ферзь двигается через весь квадрат доски — вдоль одной из его сторон. Сколько клеток пройдено, столько и слов:

— Верность. Прах. Гегемония. Желание. Эмпирик.

Вражеская ладья:

— Предательство.

Вражеский слон:

— Плоть.

Вражеский ферзь:

— Гнет.

Вражеский король:

— Безэмоциональная гряда.

Вражеская пешка:

— Эмпирик, — она съедена.

В дальнем углу залы расплылась навязчивая смесь дыма и бирюзы — бар с напитками.

Тренер ворочает колоннами своих кремовоботиночных ног, поднимается из–за нашего стола и идет к другим игрокам — наша партия более не доставляет ему удовольствия.

Слышен разговор двух игроков, сидящих позади меня:

— Сейчас закончим и выпьем отличного вина.

Ход слоном с F-4:

— Мята. Портал. Партер.

Белая пешка В-2:

— Мяты не существует.

Белая пешка H-3:

— Портала не существует.

Белая ладья Н-8:

— Партера не существует.

— Идет. Кто проиграет, тот и угощает.

Ухмылка.

— Договорились. Но какое вино мы будем пить?

На лицах двух собеседников свирепые отблески хохочущих эмоций.

Ход белой ладьей через все поле: