Падение короля. Химмерландские истории - [51]

В первый же прохладный, но бесснежный день, когда над землей проносились летучие тени, а по воде пробегала рябь, Аксель отправился в лес. Одинокая пташка прощебетала что-то с вершины дерева, с поднебесной вышины, где плавали белые облака — воздушные туманы весны. Весна была в разгаре. В лесу стоял запах, напоминавший о минувшем лете, от ароматов прошлогодней травы и мокрой древесной коры кружилась голова. Где же твой конь, всадник? Где твой конь?

Как тесно стало в избушке старого Кесы! Она походила на корабельную каюту после многих месяцев плавания — в горнице лежала затхлая, привычная грязь. А на лавке сидит Магдалина. Как она пышно расцвела! Ничего не скажешь — красавица! И румянец играет на щеках отдыхающей женщины.

Солнце пригревало все теплей. Однажды Аксель, запрокинув голову, поглядел в небо, и вдруг ему в лицо пахнуло теплом и ослепительный луч сверкнул в глаза; тут он решил не дожидаться, пока в свой черед придет лето, а добыть его немедля. Его охватило беспокойство при внезапной мысли, что в Дании сейчас уже лето. Так было — верхом на коне он ехал по ласковой Дании среди вересковой степи и повстречал девушку, пасущую овец; сощурясь от солнца, она шла ему навстречу через рощу, ступая босыми ногами по не смятой траве, и цветы колыхались от ее шагов. И широко простиралась средь курганов раскинувшаяся на много миль равнина.

В тот же день Аксель покинул лесную избушку Кесы.

Ладанка

И вот остается нам поведать об Акселе, о бастарде; долго носило его по свету в чреде непрестанных коловращений. Предназначение, которое он сам выбрал для своего путешествия: навестить в Дании Кирстину, а после, разумеется, воротиться назад к Сигриде, не пустило стройного побега на древе его судьбы, а превратилось в засохший сучок в гуще крепких ветвей, которые отняли у него жизненные соки, — Акселя водило по белу свету переменчивое увлечение женской красотой. Следует заметить, что со временем, после множества приятных похождений, у Акселя под влиянием опытности притупился вкус даже к самым привлекательным девушкам. Это вовсе не означало, конечно, что он стал их теперь избегать, однако ненасытность едва не пересиливала в нем чувства благодарности, и, не удовлетворяясь полнотою цельного счастья, он готов был при первой возможности урывать попутно и половинчатое счастьишко, да и все четвертинки в придачу.

Благодаря сердечной простоте Акселя он, несмотря ни на что, оставался в ладу со всеми людьми. Главная особенность его натуры заключалась в том, что, как бы ни складывались обстоятельства, он все принимал за должное: попав в самую скверную переделку, он нисколько не падал духом, а, напротив, чувствовал себя как нельзя лучше; Аксель всегда оказывался в выигрыше, и ему просто некогда было испытывать утраты. Он знал только приобретения, ничем никогда не поступившись. Когда он уходил, то не оставлял позади своего сердца.

И вот наконец странствия Акселя привели его в Данию, ибо там его ожидало великое лето. Спустя год или немногим более, после того как он, обвенчавшись, ускакал покататься верхом в окрестностях Стокгольма, претерпев много случайностей, он завершил в Дании свои причудливые скитания.

За это время много чего произошло. Отпала от Дании Швеция; со всех сторон, куда ни глянь, на страну надвигались войны и мятежи. И скоро, скоро уже из рук великого короля Кристьерна выпадет расколовшаяся держава.

Слушайте же, как все это было. Миккель Тёгерсен очутился в Ютландии по поручению короля. Выехав из Тю, он сделал остановку в Спёттрупе близ Саллинга, и ему пришла мысль завернуть проездом в родные места, коли уж судьба забросила его так близко. Во-первых, нельзя было знать заранее, доведется ли ему еще когда-нибудь там побывать; могло статься, что этот приезд окажется последним. Король обещал дать ему отпуск, и Миккель собирался через год-другой совершить паломничество в Святую землю.

На постоялом дворе, расположенном в Саллинге неподалеку от Вальпсунна, Миккель услыхал неожиданную новость. Хозяин рассказал, что поблизости празднуется сговор, пир там идет горой, и это, мол, совсем недалеко отсюда, в четверти мили пути вдоль побережья, в селении Кворне. Гулять начали еще вчера, и, как видно, ни завтра, ни послезавтра еще не кончат, хотя это еще и не свадьба, а всего только сговор. Случай этот необыкновенный — про жениха сказывают, будто у него денег куры не клюют. А звать его Аксель, и по всему видать, что он знатного рода. Известно, что он — служилый офицер, но вот откуда он взялся, этого никто не знает. А еще говорят про этого Акселя, что у него сокровищ видимо-невидимо; судя по одеже, он по крайней мере герцог. Конечно, и невеста не какая-нибудь голодранка, это — Ингер, дочка богатея Стеффена из Кворне. Теперь они, значит, жених и невеста. У Стеффена на подворье так гуляют, что кругом на полмили шум слыхать.

Вот что рассказывал хозяин постоялого двора, а Миккель Тёгерсен внимательно слушал; он всегда был хорошим слушателем. Он и сам кой о чем порасспросил и узнал, что жену Стеффена зовут Анна-Метта… про нее тоже можно рассказать целую историю. Ингер-то не Стеффенова дочь. Ну да Анна-Метта уж двадцать лет как за Стеффеном замужем, у них есть и общие дети, а что было, то уж быльем поросло. Как там у них что случилось, толком никто не знает; некоторые говорят, будто в молодости Анну-Метту увел из дому какой-то школяр и надругался.