Падение Царьграда. Последние дни Иерусалима - [28]

Князь Индии с удивлением выслушал эту речь, произнесенную на прекрасном латинском языке, и только захотел сказать что-то княжне, как незнакомец прибавил, указывая на два крытые паланкина, принесенные слугами из замка:

— Вот доказательство, что я забочусь о том, как бы оказать тебе достойное гостеприимство. Я видел, что пошел дождь, и тотчас же послал за паланкинами, чтобы не сказали в Константинополе, что я, верный мусульманин, для которого гостеприимство — правило веры, не принял как следует женщин, застигнутых бурей, только потому, что они христианки.

Ирина взглянула на князя Индии и, видя согласие на его лице, ответила:

— Я желаю, чтобы меня приняли как подданную империи, чтобы мой родственник император мог достойно отблагодарить султана.

— Я сам предложил бы тебе это, княжна, — промолвил незнакомец с низким поклоном.

— Я также требую, — прибавила Ирина, — чтобы моим друзьям и слугам было оказано такое же гостеприимство, как мне.

Незнакомец на это согласился, и княжна вместе с Лаелью сели в паланкины, а князь Индии и монах Сергий пошли за ними пешком.

X. Арабский сказочник

Приближаясь к замку, Ирина заметила издали, что были приняты меры к тому, чтобы достойно принять гостей женского пола. Нигде не было видно мужчин, и даже часовой у ворот стоял, обратясь лицом в другую сторону.

— Где всадники, о которых ты говорил, и гарнизон? — спросил Сергий у князя Индии.

— Погоди, — отвечал тот, пожимая плечами.

Паланкины поставили во внутреннем коридоре на каменный пол. Там находился негр высокого роста, евнух — необходимое украшение восточных гаремов. На нем был богато вышитый бурнус.

— Я поведу женщин в назначенный для них покой, — сказал евнух писклявым голосом, — никто не смеет следовать за мною.

— Хорошо, — отвечал князь, — но они желали бы остаться вместе.

— Здесь не дворец, а крепость, — заметил евнух, — для них обеих отведена одна комната.

— А если я пожелаю что-нибудь сказать им или они мне?

— Они не узницы, и я буду посредником между вами.

Княжна и Лаель вышли из паланкинов и последовали за евнухом.

Не успели они исчезнуть из вида, как послышался шум отворявшихся многочисленных дверей, и отовсюду появились группы вооруженных людей.

«Такая дисциплина может поддерживаться только в присутствии царственных особ», — подумал князь.

Учреждение евнухов не было исключительно турецким; с давних времен оно составляло отличительную черту византийского двора, и Константин IX, по всей вероятности, самый христианский из всех греческих императоров, не только терпел евнухов, но они пользовались его уважением. Поэтому княжна Ирина без всякого удивления или страха подчинялась распоряжению евнуха как личности для нее не новой. Пройдя ряд коридоров и поднявшись по нескольким лестницам, он вместе со следовавшими за ним женщинами очутился в особой части замка, где все свидетельствовало об известном комфорте. Полы были чисто выметены, двери украшены коврами, в воздухе стояло благоухание, а под потолком висели зажженные лампы. Наконец он остановился перед одной портьерой и, откинув ее, сказал:

— Пожалуйте сюда и будьте как дома. На столе вы найдете маленький колокольчик. Когда вам что-нибудь понадобится, то позвоните, и я тотчас явлюсь.

Видя, что Лаель с испугом прижалась к княжне, он прибавил:

— Не бойтесь. Мой повелитель в своем детстве слышал сказку о Хатиме, арабском воине и поэте, и с тех пор считает гостеприимство величайшей добродетелью. Не забудьте о звонке.

Они вошли в комнату и были удивлены окружающей их роскошью. Под большой люстрой со многими лампами стоял круглый диван, а по стенам тянулись такие же диваны с горами подушек по углам. Пол был покрыт циновкой и небольшими пестрыми коврами. В глубоких окнах виднелись цветущие розы, запах которых, однако, заглушался мускусом, которым была пропитана вся комната. Стены были драпированы шерстяными тканями.

Ирина и Лаель прежде всего подошли к одному из окон. Расстилавшийся перед ними Босфор был усеян пенистыми волнами, которые с шумом разбивались о подножие замка. Густая мгла скрывала от их глаз европейский берег. Ирина возблагодарила Бога, что нашла убежище в такую непогоду, тем более что дождь лил немилосердно, и покраснела, вспомнив о красивом незнакомце, встретившем ее у пристани. Но Лаель прервала ее размышления, показав детскую туфлю, найденную у центрального дивана. Очевидно, они находились в гареме коменданта крепости.

В комнату неожиданно вошли две женщины с подносами, третья — с низеньким турецким столиком, а четвертая — с грудой шалей. Это была гречанка, и она объяснила, что хозяин замка назначил ее прислуживать гостьям. Она также сообщила, что принесла на подносах только закуску, а обед будет подан позднее.

Ирина и Лаель подкрепили свои силы и, когда служанки удалились, легли на один из диванов, укрывшись шалями, так как через незастекленные окна проникал холодный туман.

Вскоре в комнату вошел евнух и, поклонившись, произнес:

— Мой повелитель не желает, чтобы его гостьи сочли себя забытыми, и, зная, что родственнице августейшего императора Константина нечем занять скучных часов в этом покое, предлагает ей послушать рассказы знаменитого сказочника, который, отправляясь к султану в Адрианополь, заехал сегодня в этот замок.