Падение Берлинской стены - [16]
Кстати, жили мы в самой гуще немцев, в обычном немецком доме, с соседями-немцами, в полукилометре от здания консульства. (Такой порядок был скорее исключением из правила – во время последующей работы в Бонне, Париже и Берлине мы жили в более или менее крупных «дипломатических гетто».) В Лейпциге ни о какой самоизоляции не было и речи. На работу и с работы мы ходили пешком, иногда по дороге домой заходили в немецкую пивную, где подавали неплохое пиво («Radeberger» – оно не в пример другим сортам в целом благополучно пережило объединение). Естественно, начинались разговоры; мы расспрашивали, нас расспрашивали. Такая информация оказывалась подчас точнее, чем официальная. Точно так же наши разъяснения действовали убедительнее, чем газетные статьи.
В наш консульский округ входил Дрезден, об англо-американской бомбардировке которого я знал еще со времен учебы в МГИМО. Даже спустя 11 лет центр города лежал в руинах. Из рассказов выживших в те дни людей и сведений наших военных складывалась следующая картина. Воздушный налет на Дрезден, состоявшийся 13-14 февраля 1945 года, за два с половиной месяца до окончания войны, был одним из самых трагических событий ее завершающей фазы. Город находился сравнительно далеко от линии советско-германского фронта и лежал в стороне от направления главного удара Красной Армии, устремившейся к Берлину. Если налет англо-американской авиации 3 февраля на Берлин (более 22 000 погибших) имел какое-то военное значение в плане деморализации частей вермахта, сконцентрированных для обороны столицы рейха, то авиаудар по Дрездену был начисто лишен такого значения. В Дрездене не было ни военной промышленности, ни значительных сил вермахта, зато было около полумиллиона беженцев с территорий, занятых советскими войсками.
Авиаудар по Дрездену не был согласован с командованием Красной Армии; он был произведен исключительно по инициативе западных союзников. «Политкорректные» германские историки стараются либо не акцентировать внимания на этом обстоятельстве, либо утверждают, что советские военные просили предпринять «акции устрашения» в тылу немецких войск. На самом деле советское командование было заинтересовано в разрушении предприятий военной промышленности, нарушении немецких коммуникаций за линией фронта, уничтожении живой силы вермахта и просило союзников именно об этом. Воздушные удары по перенаселенным городам не отвечали пожеланиям советских военных. Сами англичане и американцы видели в ударах по городам «акт возмездия» за германские бомбардировки Великобритании в 1940 году («Битва за Англию») и выдавали их за средство подорвать моральный дух защитников рейха. Однако гибель гражданского населения не облегчала советского наступления на Берлин. Скорее наоборот – она подкрепляла утверждения геббельсовской пропаганды о том, что целью антигитлеровской коалиции является истребление немцев как нации.
Вечером 13 февраля 1945 года над Дрезденом появилась первая волна британских и канадских бомбардировщиков типа «Ланкастер». Их бомбы обрушились на исторический центр города, где начался так называемый «огненный смерч», в котором горит асфальт, плавится железо и превращается в прах камень. После полуночи 14 февраля подошла вторая волна самолетов, которые бомбили жилые районы, остававшиеся до того незатронутыми. В огне гибли пожарные команды и медики скорой помощи. Была полностью нарушена подача электроэнергии. В полдень третья волна сбросила еще 783 тонны бомб. «Огненный смерч» стал неуправляемым. Он продолжался четыре дня. От пожара не было спасения ни в бомбоубежищах, ни на берегу реки Эльба. Точное число жертв среди гражданского населения так и не удалось установить. Предполагается, что оно составляет не менее 245 тысяч человек. Исторический центр столицы саксонских королей с его всемирно известными дворцами и музеями («Цвингер») был полностью разрушен и выгорел дотла.
«Флоренция на Эльбе», как на протяжении веков называли Дрезден, перестала существовать. Дрезденский «огненный смерч» стал провозвестником атомного ада Хиросимы.
К 1956 году, когда я впервые посетил Дрезден, завалы в центре города были расчищены, но остовы домов продолжали стоять – настоящий лунный пейзаж. Не хватало денег и рабочих рук; в первую голову нужно было жилье. В последующие годы власти ГДР восстановили практически все, что было разрушено в 1945 году. В том числе «Цвингер», в котором размещена знаменитая Дрезденская галерея с «Сикстинской мадонной» Рафаэля. Развалиной оставался лишь храм Девы Марии (Frauenkirche), который решили оставить в таком состоянии как напоминание о войне (в Западном Берлине с такой же целью не стали восстанавливать храм Поминовения, Gedächtniskirche, в самом центре города). После присоединения ГДР к ФРГ храм Девы Марии был реконструирован по старым чертежам, и сейчас посетители Дрездена могут вновь любоваться этим изумительным памятником германского зодчества.
Не прошло и полугода с момента нашего приезда в Лейпциг, не успели мы еще как следует приспособиться к совершенно непривычной для нас обстановке, как осенью 1956 года грянули венгерские события. В ноябре дело в Венгрии дошло до реального применения вооруженной силы. Жители ГДР (и мы вместе с ними) были благодаря истерическим передачам западногерманских радиостанций в курсе всех деталей происходившего. Тогда граница между обоими германскими государствами была по большей части чисто номинальной. В Берлине границы между западными секторами и восточным сектором вовсе не существовало. Что уж говорить о «границах» в радиоэфире! Глушить «вражеские голоса», как это происходило в СССР, здесь было бесполезно – нечего и думать перекрыть работу радиостанций целого государства. О возможности нового 17 июня никто не говорил вслух, но о ней все помнили. В период пика венгерских событий ночью по улицам Лейпцига стали демонстративно ездить бронетранспортеры Группы советских войск в Германии – «для профилактики». Впервые ночной грохот успокаивающе действовал на меня и моих коллег – и не только на нас. Беспорядков в ГДР не случилось, однако настроение людей оставалось неважным. Мы с женой сами слышали во время посещений киносеансов в городе, как выходящая из кинотеатров немецкая молодежь выкрикивала: «Russen raus!» («Русские вон!»).
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.