Падение Аккона - [100]

Герольт схватил Мориса за плечи: он видел, что его друг вышел из себя.

— Перестань! — шепнул он. — Ничего ты этим не добьёшься! Совсем наоборот. У него и так ненависти с избытком.

— Нам надеяться не на что, — проговорил взбешённый Морис. Он стер плевок с лица, но все же замолчал.

Саид открыл дверь темницы, расположенной напротив, и вошёл за решётку.

— Не сдох ещё? Смотри-ка, какой крепкий! Ах ты, вонючий badawi! — заревел Саид, когда человек пошевелился и издал слабый звук.

До Герольта доносились стоны закованного человека и проклятия надсмотрщика. Презрительно брошенное Саидом слово «badawi» означало «бедуин», и это было первое указание на происхождение несчастного.

— Наш достопочтенный эмир знает, как следует принимать высоких гостей! — издевательски продолжал Саид. — Поэтому я принёс свежий хлеб и целое ведро холодной воды. Тебя, должно быть, мучает жажда, потому что вчера тебе не давали пить. Но нашу забывчивость ты нам, конечно же, великодушно простишь.

Саид злорадно рассмеялся и поставил ведро с возле самой решётки. Дотянуться до него прикованный к стене узник никак не мог. Хлеб Саид тоже бросил на грязный пол достаточно далеко от своей жертвы.

— Попробуй-ка достань! Ты должен будешь хорошо постараться!

Саид ещё раз пнул узника, запер решётку, взял лампу с полки и ушёл.

Едва Саид исчез, оборванный бедуин отчаянно потянулся к ведру с водой, но достать его не мог. Цепь, которой его руки были прикованы к кольцу в стене, была слишком короткой. Однако ноги бедуина, схваченные оковами как и у рыцарей, до ведра дотянуться смогли. Поэтому он натянул цепи ручных оков и вытянул ноги как только мог. Он пытался достать ногой до края ведра. Ему не хватало совсем немного. Саид хорошо знал, где поставить ведро, чтобы попытки несчастного оказались напрасными муками!

У Герольта сжалось сердце, когда он увидел, как человек пытается дотянуться до ведра хотя бы кончиками пальцев ног. Он слышал стоны несчастного — железо оков впивалось в его руки, когда он натягивал цепь, чтобы преодолеть последние вершки к воде.

Наконец бедуину удалось сделать такое, что Герольт едва поверил своим глазам. В последнем отчаянном рывке он дотянулся до ведра большим пальцем ноги и опрокинул его. Вода разлилась по грязному полу. Бедуин прижался лицом к плитам, стараясь успеть всосать как можно больше воды, прежде чем она исчезнет. До рыцарей донёсся вымученный стон. Узник бессильно обмяк на полу.

— Помилуй Бог Саида, когда пробьёт час расплаты! — прошептал охваченный гневом Морис.

Герольт молча кивнул и подошел к решётке поближе.

— Что ты хочешь сделать? — спросил Морис, хотя сам уже обо всем догадался.

— Сдвинуть полное ведро воды мне ещё не по силам, — тихо сказал Герольт. — Но, возможно, мне удастся подтолкнуть к нему хлеб. Молись, чтобы у меня это получилось!

— Буду молиться! — пообещал Морис.

Герольт мысленно обратился к Святому Духу с мольбой о помощи, уставился на лепёшку и полностью сосредоточился на том, что собрался сделать. На этот раз установить связь с таинственным источником внутри себя ему удалось быстрее, чем при первой попытке на «Калатраве». Казалось, силы его тела и воли теперь знали путь, на котором они должны объединиться, чтобы раскрыть божественный дар. Он чувствовал, что все другие мысли и ощущения покинули его, что из глубин его существа поднимается та священная сила, которой он был наделён в подземном святилище Аккона.

Герольт снова испытал мучительное жжение, охватившее его тело. Особенно сильно горел лоб. В тот же момент Герольт почувствовал сопротивление, которое оказывал хлеб, будто он трогал его и двигал вперёд собственной рукой. Пот градом катился по лицу и телу Герольта. Но он не снижал; внутреннего напряжения, и хлеб действительно начал двигаться.

Через отверстия в потолке уже почти не проникал свет. Однако бедуин заметил, что хлеб двигается и медленно приближается к нему. Он вздрогнул так, будто его ужалил скорпион, и в страхе прижался к стене. Наверное, появление самого сатаны не испугало бы его больше.

— Не бойся! — крикнул ему Морис. — Хлеб протягивает тебе мой друг! Я знаю, что это кажется безумием, но он и в самом деле делает это. Небесные силы помогают ему совершать чудеса!

Голова со спутанной седой бородой и всклокоченными волосами дёрнулась и приподнялась. Человек, на корточках сидевший у стены, посмотрел на Герольта и Мориса.

Герольт из последних сил продолжал двигать хлеб в сторону незнакомца. Он уже висел на решётке, едва держась на ногах.

— Возьми и ешь! — прошептал он наконец. — Силы вернутся к тебе.

Бедуин медленно протянул дрожавшую руку к хлебу. Даже дотянувшись до хлеба, он продолжал чего-то ждать. Но голод одержал победу над страхом, и бедуин схватил хлеб. Его руки лихорадочно тряслись, когда он поднес хлеб ко рту и осторожно откусил от него. Первый кусок незнакомец пережёвывал очень долго. Было видно, что он заставлял себя соблюдать осторожность. Внезапно он перестал жевать и прижал хлеб к лицу.

В подвале стало так темно, что Герольт различал лишь смутные очертания фигуры за решёткой. Но ему показалось, что плечи человека вздрагивают от безмолвных рыданий.