Падение Адама - [29]

— Мне кажется, нагая — ты просто великолепна. Пожалуйста, не одевайся, если это только ради меня.

— Как раз ради тебя. Ты здорово потрудился, чтобы самостоятельно выбраться из кровати. Надо закрепить успех.

— У меня более интересное предложение. Давай устроим себе выходной и отпразднуем мою победу.

— Чем же мы будем заниматься?

Он ласково провел большим пальцем по ее губам.

— Останемся в постели. — И выразительно посмотрел. — В одной постели. В этой. Голову даю на отсечение так мы максимально закрепим все мои усилия.

В какой-то момент Лайлу пленил его слегка охрипший голос, это соблазнительное предложение. Но здравый смысл вовремя восторжествовал, и она произнесла сварливым тоном:

— Не смеши людей. И потом, у тебя сегодня не выходной. Равно как и у меня.

Адам благодушно воспринял ее отказ и откатился от кровати.

— Но этого не перечеркнуть, Лайла.

— Что?

— Притворяешься, что прошлой ночью ничего не произошло. Однако я проголодался и потому исчезаю. — Он развернул кресло и направился к двери. На пороге Адам оглянулся. — И все-таки я заглянул под простыню.

Она сузила глаза.

— Блефуешь, Кэйвано.

— Думаешь? У тебя очень сексуальная родинка как раз там, где кончаются трусики, — протяжно произнес он.

Он выехал прежде, чем она успела ответить. Лайла сбросила с себя простыню и метнулась к двери. С треском ее захлопнула и заперла, делая это намеренно громко, чтобы он услышал. Затем влетела в ванную и включила душ.

Адам просто смеется над ней, сам он легко относится к происшедшему накануне. Видимо, считает, что она очень стеснялась, и не берет в расчет ее чувства. Прошлой ночью они поддались влечению, однако должны быть очень серьезно основания, чтобы позволить этому повториться. Одно лишь желание, никакая не влюбленность — вот что двигало им. Конечно, нелегко будет заставить его снова видеть в себе врача-физиотерапевта, а не любовницу. Необходимо принять жесткие меры.

Часом позже она вошла в его комнату. Он бросал баскетбольный мяч в корзину, которую Пит закрепил на стене.

— Хватит игр. Этим займешься в свободное время. Следующие полтора часа принадлежат мне.

Она включила стереосистему. Голос Уитни Хьюстон слился с хором.

— Что с тобой? — поинтересовался Адам. — Начались месячные?

Лайла, возмущенная его хамством, медленно обернулась.

— Это ведь вас не касается, не так ли, мистер Кэйвано?

— Или твое плохое настроение связано с сексуальной недостаточностью?

— Я не собираюсь реагировать на твои выпады.

— Не получится. Так же, как и забыть вчерашнее. А где мой венок?

— В холодильнике у меня в комнате.

— Почему не на шее?

— Не говори глупостей. Не могу же я работать с венком на шее.

— А когда ты его наденешь?

— Не знаю.

— Сегодня к обеду?

Пора расставить все точки над «i».

— Послушай, Адам. В последнее время мы слишком много бываем вместе. Врач может быть наставником, иногда доверенным лицом, но никогда…

— Любовницей?

— Я вовсе не это хотела сказать.

— Разве?

Усилием воли она сдержалась.

— Между нами не должно быть таких близких приятельских отношений.

— Никогда не целовался с приятелями.

— Но мы и не влюбленные.

— Конечно. Мы благополучно миновали эту стадию. На самом деле все предварительные этапы уже пройдены. И мы готовы к настоящим подвигам.

Эта провокация привела ее в трепет. Пытаясь не реагировать, она перевела дыхание и строго сказала:

— Если так пойдет и дальше, то я просто утрачу свой авторитет. В последний раз прошу тебя прекратить все попытки и впредь воздерживаться от подобных детских сексуальных игр. Мы приблизились к новым рубежам. С этого момента будет еще труднее.

Когда она закончила свой монолог, его лицо совсем потемнело. Ее терпению пришел конец, но его взрыв и вовсе оказался неизбежным. Теперь он мрачно выстукивал пальцами по подлокотнику своего кресла.

— Еще труднее? Что может быть труднее, чем час за часом выносить твои придирки и требования того, что я не в силах выполнить.

— Я и не говорила, что до сих пор мы в бирюльки играли.

— Все, хватит! — заорал он. — Это невозможно.

— Я сыта твоим хныканьем. Пора начинать, — сказала она тоном, не терпящим возражения.

Утренние занятия стали истинным наказанием. Она заставляла его проделывать такие упражнения, которые возвращали к жизни его бездействующие мускулы, но он работал без всякого энтузиазма. После того как она упрекнула его в лени, Адам приложил все усилия, и дело закончилось судорогами. Во время массажа он проклинал ее заодно со своей болью. Она повезла его в кровать отдохнуть, держась от коляски на расстоянии вытянутой руки, за что выслушала дополнительные проклятия.

Последнее время Лайла довольно часто подолгу задерживалась у него после занятий. Они смотрели по телевизору спортивные передачи, мыльные оперы, слушали музыку, играли в настольные игры и карты, просто болтали. Сегодня же до дневных занятий к нему она не заглядывала.

Они начались еще хуже, чем утренние. Она дошла до предела сразу же, как только услышала:

— Никогда больше не смей убирать от меня кресло.

И окончательно ее добило то, что он попросту отказался от упражнения, которое разрабатывало колено, заявив:

— Я не собираюсь его больше делать.