Падающий - [17]

Вопросов много. Главный, конечно, требовал основательного изучения: почему я так изменился? Только оттого что меня сбросили с крыши пентхауза? И подвопрос сразу напрашивается: а в кого я изменился? Я чувствовал в себе, по крайней мере, несколько человек. И что? Поговорить со штатным психологом о раздвоении личности? Как минимум - гора депрессантов мне обеспечена. Наш психолог - ярый поборник фармацевтики. А максимум? Что ожидает меня, расскажи я о приключениях на нижнем уровне? А на супернижнем? Как его, кстати, обозвать?..

Так ни о чём и не додумавшись, я доехал до места. Дорога была тихая, как и вчерашней ночью, и мне удалось спокойно добраться до дому. Подходя к зданию, нечаянно наткнулся глазами на тускло светящуюся в предрассветье вывеску аптеки, которой ранее почти не замечал, и поймал себя на том, что изучаю витрины и дверь заведения взглядом профессионального взломщика… Консьерж на этот раз присутствовал - привычный мне бородатый дядя, мирно дрыхший перед своими пультами, из чего я почему-то заключил, что те двое, которые дважды сбросили меня на нижний уровень, здесь не появлялись. Лифт быстро домчал меня до моего этажа. На площадке тихо и мирно.

Все дверные защиты оказались на месте. Я отключил их. Серена спала там, где я её оставил. Поэтому я тихонько сунул в мусоросборник безнадёжно испорченный плащ и перчатки, включил режим уничтожения, а остальное запихал в стиральную машину. Каролина придёт - постирает. И только после этого залез под душ.

Серену в спальне будить не стал. Времени на сон ещё часа два. А потом обоим на работу. Поэтому прикорнул на диване в комнате с телевизором.

… Красноглазый тип перестал трясти брусья темницы, попятился вглубь. Но затихариться уже не смог. Скрежет и звон металлической двери ударили по ушам и нервам. В клетку ворвались трое и принялись избивать его дубинками. Он не защищался, только закрывал голову быстро темнеющими от крови руками и выл. Его сбили с ног и с наслаждением превращали в отбивную. Я чувствовал настроение каждого из палачей: им нравилось бить по живому… Я словно прошёл между ними и склонился над красноглазым. Мелькнула мимо меня дубинка, ударила его по локтю, видимо попала по нерву. Рука бессильно вытянулась. Красноглазый заскулил - и взглянул на меня. Едва мы встретились глазами, кто-то из сторожей врезал по его виску…

… Я вскочил с дивана с придушенным криком. И тут же вцепился зубами в палец: не разбудить бы Серену. Висок болел невыносимо, чуть не до слёз. Ничего не соображая, я побрёл к зеркалу. Включил торшер. Ничего в стекле не увидел, но пальцами нащупал растущую на виске опухоль. С совершенно пустой от боли головой всё же сообразил пойти на кухню и взять из холодильника приготовленный для коктейлей лёд.

В общем, когда сладко зевающая Серена появилась на пороге в кухню, на мокром мне красовалась мокрая от тающего льда чалма из полотенца. Впрочем, смех моей девушки был так заразителен, что оттаял и я: Серена решила, что я врезался виском в мебель во время любовных игр.

6.

Серена начала подготовку к походу на работу с посещения душа. По прошлым её приходам зная, что она там пробудет достаточно долго, я в первые секунды растерялся. Присел у двери в ванную и стал размышлять. А ведь Серена беззащитна перед теми мерзавцами, которые начали всю эту заваруху… Однажды она придёт, а они здесь… Или мы придём, а они здесь. Моя женщина беззащитна… Мои ноздри раздулись от еле сдерживаемой ярости, а рука, безвольно провисшая было с колена, вдруг растопырила пальцы. Лапа сжалась - и выпустила когти… Потрясённый, я вглядывался в длинные царапины на пластике пола. "Ну и? - словно спросил кто-то ледяным тоном. - И что ты собираешься делать?"

Вода лилась с успокаивающим плеском. Я встал, огляделся… Через минуту я уже знал, что сделаю и как это сделаю. Пока Серена наслаждалась под душем, я убрал все защитные ловушки, придуманные вчера, и хорошенько упаковал их в коробку. Итак, на сегодня у меня две задачи. Аптека. И - встреча с двумя незнакомцами, решительно не желающими представляться, но так же решительно лезущими в мою жизнь. Невоспитанные хамы, которых надо поучить манерам. Я медленно улыбнулся.

Выходя, я прихватил коробку с защитой и сигнализацией (боялся - найдут, сообразят, в чём дело, будут настороже), и Серена улыбнулась мне и ей: решила, что там сломанные вчера вещи, которые нельзя поместить в мусоросборник для утилизации. А ещё я закрыл дверь не как обычно на два замка, а на один, самый хлипкий… Она даже помогла донести до мусорного контейнера пакет с вещами, не уместившимися в коробку. Отксерокопированный лист со списком лекарств я сжёг раньше. Тем парням, Арнольду и Мирону, необязательно знать о свойствах моей памяти.

Мы уговорились доехать до работы вместе, но зайти в здание по одному. Преимущество первого входа получила, естественно, Серена. И я с минуту любовался, как легко и радостно она торопится в наше здание: ветерок, взлетающие волосы, лёгкая длинная юбка и мягкая блузка, влюблённо обтягивающая её грудь, туфельки на высоких каблуках, на которых она бегает, как шаловливая девчонка, - гордо смотрел, как оборачиваются ей вслед незнакомые люди и улыбаются. Какая женщина… Теперь и навсегда моя. Никого другого в её жизни… Она сама сказала. Я - верю.