Падающий минарет - [8]

— У старой лисы отличный нюх, — проворчал гость, торопливо чиркая спичку. Он несколько раз затянулся сигаретой. Иванов убрал пергамент.

— Так как же?

— Я жду еще неделю... Кстати, вы получили деньги за ту безделицу, что переправили в прошлый раз?

— Только полпроцента.

— Гм... Очевидно, это аванс...

— Милишевский всегда был скуп.

— Не скажите. Скоро вы станете миллионером.

Мысли путались в голове Карима. Инженер Иванов, иностранный журналист, пергамент, план, ход в мавзолей, сокровища... Как все это связать? О каком Милишевском они говорят?.. Значит, Иванов совсем не тот, за кого себя выдает? Значит, иностранец приехал не с добрым намерением?

От напряжения у Карима подкашивались ноги. Стоять было неудобно — он не мог даже изменить позы.

— Так выпьем за удачу, — предложил турист.

— За удачу, — сказал Иванов.

— Кстати, — встрепенулся инженер. — Я хотел показать вам одну прелюбопытную безделицу...

Он встал и направился к двери. Карим услышал рядом с собой его дыхание. Скрипнула половица. Остановившись у самой портьеры, Иванов тихо засмеялся...

В гостях у дедушки Карима

Солнце стояло в зените, в керамической мастерской было душно. Теплов закончил работу над фигурой шахматной пешки, полюбовался ею со стороны, собрал остатки глины, укутал замес влажной ветошью.

В детстве Гриша занимался резьбой по дереву. Его маленькие смешные скульптурки даже демонстрировались на школьной выставке «Умелые руки». Работать с глиной было еще интереснее, а когда Карим посвятил его в тайны своего ремесла, Теплов решил снова испробовать свои силы. Слепил слона. Неплохо получилась и голова узбека — она очень напоминала того человека, который следил за ним в первый день его пребывания в городе. Потом, в музее, он как-то увидел древнеиндийские шахматы из слоновой кости и решил сделать такие же — только из глины, стилизуя их под древние... Карим помог ему. Первая фигурка не удалась. Потом дело пошло веселее.

Еще раз взглянув на стол, старший лейтенант удовлетворенно щелкнул пальцами.

С просторного двора доносилось воркование диких голубей, в воздухе, над высокими чинарами, пролетали стремительные стрижи. В древнем величественном сооружении, бывшем медресе, стояла тишина. Когда-то здесь было духовное училище. В тесных кельях-хунджрах жили имамы, учителя ислама, и толоба — их ученики. Мастерская реставраторов-керамистов располагалась рядом.

В центре двора, под развесистыми ветвями могучего карагача, сидел старик в белой рубахе — дедушка Карима, опытный мастер, один из лучших керамистов. Он что-то растирал в ступке мраморным пестиком, просеивал и перемешивал, поднося на ладони алебастр к самым глазам. Перед мастером стояли глиняные пиалы с различными красителями. Старик всю свою жизнь посвятил поискам рецепта глазури для кирпичиков, которые идут на облицовку куполов...

Замешкавшись, Теплов кашлянул и толкнул тоненькую резную дверцу. Жмурясь от света, он подставил солнцу открытую грудь и мускулистые руки. Немного постоял, потом направился через просторную площадь в помещение бывшей соборной мечети с гигантским сводчатым перекрытием. Там, у стены, сушились на высоких полках уже готовые шахматные фигуры.

В узком проходе между складами появился Карим. Шел он быстро, далеко назад отбрасывая руку. Каждое движение выражало нетерпение, он был возбужден, глаза живо поблескивали.

«Что-то случилось», — подумал Теплов, разглядывая бригадира.

Карим пересек двор и остановился перед хаузом. Бросив взгляд на Теплова, он решительно приблизился к склонившемуся над ситом деду.

— Ты здесь, дедушка?

— А где же мне быть? — ответил старик, очищая шершавой ладонью пестик.

Карим присел рядом с ним на корточки.

— У меня, дедушка, к вам разговор. Пойдемте в мастерскую.

— В мастерскую, говоришь? — лукаво посмотрел на него дед.

О чем он подумал? Карим невольно покраснел.

— Ну что ж, пойдем, пойдем.

В мастерской был только один стул. Карим сел на лавку. Дед, покряхтывая, с улыбкой поглядывал на внука.

— Так что же стряслось, говори — не тяни?..

Карим рассказал все, что узнал, стоя за портьерой в комнате Иванова. Слушая его, старик мрачнел.

— А не почудилось ли тебе, не привиделось? — сказал он наконец, с недоверием покачивая головой.

— Не почудилось, честное слово! И про мавзолей они говорили, и про план... Турист все на нашего Иванова напирал, говорил — плохо работаешь.

Старик встал, взволнованно прошелся по мастерской.

— Ай-яй-яй...

Карим с трудом проглотил застрявший в горле твердый комок. Может быть, не следовало рассказывать об этом деду?

Наконец, старый мастер успокоился. Он подошел к Кариму и положил руку ему на плечо.

— Дело это серьезное... Позвони-ка ты Норматову. Когда-то мы были с ним хорошими знакомыми.

...Потом подполковник рассказывал Теплову о встрече с Каримом.

— Хороший парень. Вы к нему, Гриша, приглядитесь, познакомьтесь поближе.

Оказывается, Норматов знал деда Карима еще по своей старой службе. Они встречались в Бухаре, и дед Карима помогал ему в одной очень трудной и очень опасной операции.

— Но самому Кариму пока не открывайтесь, — посоветовал Норматов. — И еще раз — будьте сейчас особенно осторожны: не исключено, что Чернявский (мы установили личность «туриста») знает Семушкина в лицо. Ясно?