Падающий минарет - [4]

Нарушитель был худощавым парнем лет двадцати семи — тридцати. Следили за ним с самого момента перехода границы и до той минуты, когда он пытался воспользоваться экспрессом, чтобы запутать след. На полустанке была засада, и парень попался еще до прихода поезда.

Его доставили на заставу, обыскали, и хотя при обыске было обнаружено все необходимое, чтобы изобличить его как шпиона, нарушитель упирался, отказывался говорить, даже попытался изобразить нервный припадок. Капитан, который вел допрос, был человеком терпеливым. Ему удалось установить, что настоящая фамилия нарушителя была Нестеров, а не Семушкин, как это значилось в сфабрикованных за кордоном документах. О своем задании Семушкин согласился сообщить только людям «компетентным» — это значило, что на заставе от него больше ничего не добьются.

Капитан позвонил подполковнику Норматову, и в тот же вечер Семушкин предстал перед оперативным работником старшим лейтенантом Тепловым.

Теплов препроводил Семушкина в кабинет подполковника и все время присутствовал при допросе. Ничего нового в первый раз выяснить не удалось. И Теплов немало удивлялся приподнятому настроению Норматова. Что могло обрадовать подполковника? Судя по всему, Семушкин — птица не очень высокого полета.

Через неделю подполковник связался с соответствующими органами и вскоре, вызвав к себе старшего лейтенанта, сказал, что вечером в город приезжает брат Нестерова, которого удалось разыскать и который, как полагает он, Норматов, должен сыграть немаловажную роль в судьбе окончательно запутавшегося Семушкина...

Встреча состоялась через три дня. Норматов не ошибся. Переговорив с братом наедине, Семушкин на следующем допросе, едва переступив порог кабинета Норматова, сам заявил о своем желании рассказать всю правду.

Теплов не присутствовал при этом разговоре: он был в служебной командировке. Но когда он вернулся, Норматов немедленно вызвал его к себе.

Подполковник был не один. В кабинете, на дерматиновом диванчике, сидел молчаливый пожилой человек в штатском. Он перелистывал книгу и лишь время от времени вскидывал на Теплова умные карие глаза. Казалось, он все время изучал старшего лейтенанта.

Норматов подробно остановился на материалах по следствию задержанного Семушкина.

— В сорок втором году, еще ребенком Нестеров был вывезен в Германию, — сказал подполковник. — Долго жил в лагерях для перемещенных лиц, потом был завербован в Иностранный легион, но бежал. Люди, которые помогли ему, оказались агентами крупной организации, занимающейся хищением и перепродажей исторических и художественных ценностей. Нам известны заправилы этой организации — бывшие гангстеры, авантюристы. Семушкин шел на связь с неким Ивановым. Это инженер, реставратор памятников старины. Но мы подозреваем, что за его спиной стоят люди, которыми за рубежом особенно дорожат...

Норматов открыл ящик стола, достал бутылку «Ташкентской воды». Налил в стакан. Выпил. Бросил взгляд в сторону человека на диване.

— Видите ли, Гриша, — снова заговорил Норматов, неожиданно тепло обращаясь к старшему лейтенанту. — Нам представилась исключительная в своем роде возможность обезвредить крупную банду. Семушкин шел с ней на связь...

Он помолчал, надеясь, что Теплов сам продолжит его мысль. Человек, сидевший на диване, отложил книгу в сторону.

— Использовать Семушкина? — спросил Теплов.

— Нет, вы меня не поняли. Дело в том, что Семушкина никто не знает в лицо. И если вместо него пойдет наш человек...

Гриша почувствовав неожиданную радость.

— Мы имеем в виду вас, товарищ старший лейтенант, — сказал, вставая, незнакомый ему человек. — Вы бы не согласились на время заменить Семушкина?..

Конечно. Но сможет ли он справиться с задачей?

— Игра опасна, — подтвердил Норматов. — Однако, я думаю, она как раз в вашем характере.

Ровно постукивают колеса на стыках рельс. За окном мелькает пустынный пейзаж.

Около двух недель старший лейтенант провел наедине с Семушкиным, вживался в непривычную для себя роль. Особенно интересовался Теплов деталями заграничного быта, городами, в которых довелось побывать Семушкину, людьми, с которыми он встречался. Перебежчик обмяк, рассказывал о себе все, даже словно с какой-то охотой. Старший лейтенант записывал, запоминал, просматривал справочники, фотографии, зубрил трудные названия незнакомых улиц. Готовясь к аспирантуре, он неплохо подучил английский. Теперь эти знания могли ему очень пригодиться.

В город Теплов прибыл, когда уже темнело. Прямо с вокзала он позвонил Иванову.

— Я из отдела по найму рабочих на реставрацию «Падающего минарета», привез посылочку из Ташкента. Необходимо встретиться.

Иванов отозвался на пароль:

— Благодарю. Если вас не затруднит, завезите ее ко мне.

Это значило, что они встречаются в условленном месте — у фонтана.

— Буду в восемь.

— Спасибо.

Теплов хорошо знал город. Разыскать сквер не составило большого труда. Он сел в автобус и вышел у магазина радиотоваров.

Под деревьями на пестро раскрашенных скамейках отдыхали люди. Гриша сел у входа, под большой гранитной вазой. Рядом, за зеленой изгородью, на детской площадке, раздавался беззаботный смех детворы. Прошла поливочная машина — в струях воды весело заиграли разноцветные искры.