Падающие в небеса - [12]

Михаил Петрович еще некоторое время поупражнялся в педагогической риторике и отправился в кабинет – просмотреть в очередной раз измененные материалы для поездки в Англию.

С утра уже было известно, что разрешение на вылет получено, но с очень ограниченным коридором – с восемнадцати до восемнадцати пятнадцати. Сапожников решил взять с собой Миловидова и его заместителя, занимавшегося оформлением английской сделки. Чтобы не рисковать, приехали в половине шестого. Ровно в назначенное время автобус подвез их к красавцу «Эмбраер-Легаси», являвшемуся особой гордостью Сапожникова. Ровно в назначенное время самолет резко оторвался от взлетной полосы.

Внизу показался генеральский поселок, а вот и дача родителей. Они построили рядом со старым отремонтированным дедовским домом новый флигель, разместив там баню, маленький бассейн и квартиру для прислуги. Михаил Петрович профинансировал строительство, но сам туда так ни разу и не выбрался, ограничившись рассказом матери о том, как все здорово получилось. Отношения с родителями Сапожников считал образцово-показательными, давая деньги на любые потребности, раз в месяц навещая их и устраивая им пышные дни рождения и юбилеи. Отец до сих пор работал на кафедре, а мама занималась созданием его быта, как она это называла, и три раза в год ездила за границу: в Карловы Вары, во Францию и в Италию. Воспоминания о родителях вызвали у Михаила Петровича чувство спокойствия и расслабленности, и через мгновение он погрузился в сон.

Посадка прошла очень спокойно. Приземлились в лондонском аэропорту Фултон, обслуживающем огромное количество частных самолетов. Подъехавший тут же автобус подвез пассажиров к зданию маленького терминала, где у прилетевших собрали паспорта и проводили в комнаты ожидания.

Михаил Петрович прошел в дальнее помещение, сел в кресло и увидел напротив себя милую девушку с поразительно зелеными глазами. Их взгляды встретились. Девушка поздоровалась, Сапожников также из вежливости кивнул девушке и сказал: «Hi». И они оба, как будто чего-то испугавшись, мгновенно отвели глаза в сторону, а через несколько секунд посмотрели друг на друга и, поймав этот взгляд, громко рассмеялись.

– Добрый вечер, – начал по-английски Сапожников, – меня зовут Михаил, или, как у вас принято, – Майкл. А может быть, Мишель?

– Привет, Майкл, а я – Софи. Вы из России?

По произношению было понятно, что девушка американка. Да и по внешнему виду легко определялось ее происхождение. Михаил Петрович давно обратил внимание, что у многих богатых американцев присутствовала подобная нарочитая небрежность к своему облику во время путешествий. Абсолютное безразличие к цветовой гамме и размерам одежды, сочетающееся с дорогими сумками, чемоданами, обувью, часами и драгоценностями. На Софи была надета огромная бесформенная кофта и длинная до пят юбка – такой наряд в России могла носить женщина, перешагнувшая пятидесятилетний рубеж, но никак не персона лет двадцати пяти – двадцати восьми. При этом в руках она теребила брелок, свисающий с кольца ручки сумки «Гуччи», выпущенной лимитированной серией. Сапожникову была знакома эта сумка, являющаяся предметом мечтаний Ольги, для чего Михаилу многократно подсовывались каталоги с ее изображением.

Михаил Петрович отметил для себя, что если девушку одеть в модную одежду, то она будет очень даже привлекательна. Несмотря на то что Софи сидела, Сапожников по известным ему признакам понял, что у нее прекрасная фигура. Длинные пальцы, тонкие запястья и такие же тонкие щиколотки, выглядывающие из-под юбки. Видимо, его мысли так явно отразились на лице, что девушка рассмеялась в полный голос.

– Что-то не так? – удивился Сапожников.

– Нет, все так. Пока мне очень даже нравится.

Сапожников вдруг почувствовал приятно разливающуюся теплоту внизу живота. Язык предательски прилип к небу. Взяв себя в руки, он произнес:

– Вы не против, если я приглашу вас сегодня на ужин?

– Нет, – спокойно ответила Софи.

– Какую кухню вы предпочитаете?

– Мне, честно говоря, все равно, но чтобы без лишней аристократической чопорности. – Софи посмотрела на часы. – Хотелось бы пойти в какой-нибудь китайский ресторан в Сохо. Я знаю там один очень милый ресторанчик, называется «Crispyb Duck». Но только, думаю, пока мы доберемся до центра города, уже все закроется.

– Пожалуй, вы правы. Тогда приглашаю в бар в вашей гостинице, он наверняка еще будет функционировать. Где вы остановитесь?

– В «Дорчестере».

– Надо же! – воскликнул Сапожников, а про себя подумал: «Судьба!»

– А вы где?

– В «Дорчестере»! – ответил Сапожников.

– Судьба! – сказала Софи.

Через два часа Михаил Петрович и Софи сидели в баре на первом этаже фешенебельной гостиницы «Дорчестер», мило беседовали, как старые друзья, так что со стороны могло показаться – эти люди знакомы целую вечность. Действительно, Сапожникову было очень легко общаться с девушкой и говорить с ней обо всем на свете, хотя дальше обсуждения английских и американских университетов и собственной студенческой жизни они не зашли. Сапожникову было интересно, чем занимается Софи. Он задавал девушке наводящие вопросы, но та пропускала их мимо ушей. Когда же Михаил Петрович спросил напрямую о ее работе, Софи без особой охоты, очень кратко, рассказала о своей карьере после окончания университета. Она – искусствовед, начинала работать в известном американском банке, занималась подбором коллекции современного искусства, а три года назад организовала собственную компанию и, несмотря на все проблемы в экономике, формирует коллекции для крупных клиентов и корпораций. Пока бизнес процветает, но количество продаж стало значительно меньше, чем раньше.