Падь Золотая - [11]

— Над тимуровцами смеешься?.. Не смей! — Федя задохнулся от негодования.

На минуту Алик замер, но, опомнившись, всхлипнул, потом заревел в голос и бросился прочь. Федя швырнул вдогонку камнем, однако не попал.

Легкая победа не развеселила Федю. Настроение его было самое скверное. Позорное слово «изменник» еще звучало в ушах.

Федя сам не понимал, что творилось с ним последнее время. Не хотелось играть ни в городки, ни в бабки. Не хотелось рыбачить. Идти было некуда: школа закрыта, Володя сломал ногу. Поход с ним сорвался. В школьный поход не взяли. Первое лето проходило так скучно.

Бесцельно блуждая, он неизменно оказывался около бывшего штаба тимуровцев. Но там было пусто. Нет ничего.

Вчера Федя встретил около штаба Женю и понял, чего ему не хватало. Незнакомое чувство злобы охватило Федю. Он разбил фонарь, поругался с Женей и убежал. Вот кто — Евгений Котышев, командир тимуровцев — был виноват, что нет веселой работы, нет приключений. Внутренний голос подсказывал Феде, что это не так, что все товарищи, и Женя с ними, тоже скучают. Но он уже не мог удержаться: со всеми перессорился, отказался от однодневного похода, назло Жене подружил с Аликом. Они решили без спроса уйти в глухую тайгу на много дней…

Знаменитый разведчик шел по улице, погруженный в нерадостные мысли.

Тихое повизгивание заставило Федю оглянуться. Одноглазый волкодав, с откушенным в схватке с волками ухом, шел за ним.

— Эх, Свирепый! — вздохнул Федя, обняв лохматую шею пса.

Собака, словно чувствуя настроение мальчика, заскулила.

— Не вой! — строго приказал разведчик. — Все хорошо будет. Нет, не изменник я!.. Ешь, Свирепый, корку и помалкивай, чтобы вся собачья команда не увидела. А то увидят, набегут, а у меня нет ничего… Ну, иди, не мешай, у меня дела…

Но не успел Федя и шага сделать, как, оглянувшись, увидел, что за ним увязались еще три собаки. Они вертелись около Феди, клали лапы ему на грудь, совали носы в карманы.

Такая привязанность тронула разведчика. Он сдвинул картуз на затылок и засвистел так, как никто не умел, с особыми переливами. Собаки радостно запрыгали вокруг. Шустрая кривоногая собачонка разбежалась, подпрыгнула и лизнула его в нос.

— Тихо! — сказал Федя. — Не лезь. Эх, забыл я вас на Альку науськать… А в поход ребята меня все равно возьмут. Ну, марш по домам! Когда понадобитесь — свистну.

Однако, оставшись один, Федя задумался. Он очень хорошо знал Женю. Так просто тот не простит. Даже Наташа не уговорит его. Женя, если он считает, что прав, не побоится стать один против всех.

«Нашел с кем связаться — с Алькой!» — терзался разведчик.

Не придумав, что предпринять, Федя своей излюбленной дорогой — огородами и дворами — побежал к Володе.

Но его опередили. Два старика, в которых Федя узнал почтальона и лесника Сергея Егорыча, уже подходили к Володиному крыльцу. Старики о чем-то оживленно разговаривали. Реденькая, похожая на мочало, бородка почтальона задорно вздернулась над впалой, узенькой грудью. Он так и вился около спутника. Медведеподобный лесник, степенно поглаживая седые усы, вышагивал гоголем.

Раздосадованный, Федя повернул назад.

Глава V ПРЕРВАННОЕ СОВЕЩАНИЕ

На следующий день, на пять часов утра, было назначено совещание участников похода в падь Золотую.

Но ребята проспали. Сияющее солнышко уже высоко стояло над Монгоном; нежась под ласковым теплом, земля дышала легким паром; уже босоногая детвора поспешила на речку, когда три человека один за другим появились около штаба.

— По огородам шли? — шепотом спросил Женя,

— Ага.

— Никто не видел?

— Меня видели… — тоже шепотом ответил Паша.

— Кто? — встревожился Женя.

— Дедушка.

— Дедушка не беда, — успокоился Женя. — Он ничего не спросил?

— Спросил: «Куда, говорит, Паша, так рано спешишь?» А я ответил: «Утром, говорю, воздух очень полезный, и спешу я воздухом подышать, тренируюсь». Тебя, Борька, тоже дедушка видел?

— Видел, — ответил Боря.

— И тоже спросил, куда идешь?

— Спросил.

— А ты что ответили

— На рыбалку.

— На рыбалку? Эх ты, Борька! Без удочек на рыбалку. Что ты за человек? Сказал бы тоже про воздух — и всё.

— Не подумал я про воздух! — вздохнул Боря.

— Хватит тебе, Пашка, — сказал Женя. — Дедушка, хоть и узнает, никому не скажет. Я бы тоже про воздух не подумал… А Федьку, ребята, сегодня или вчера видели? Ты, Паша, рядом живешь.

— Нет. Куда-то делся. Из дому чуть свет убежал, а удочки на крыше.

— И Альку не видели?

— Алька дома.

— Где же Федька?…

Над исчезновением Феди Женя задумался еще вчера. Подозрительными казались и утверждения испуганного Ваньки «клюет — не ловится», что в штабе сама собой открылась и закрылась дверь. Похоже на проделки Федора. Не был ли он вчера в штабе? Не следит ли за ними?

— Остерегайтесь, ребята, его: он все Альке передаст… — предупредил Женя. — Что-то Наташа задержалась…

— Ты, Женя, тоже хорош! — укорил Паша. — Все, что я вчера говорил, Наташе передал. Да еще письмо написал.

— Какое письмо? Что ты мелешь?

— Обыкновенное.

— Ничего, Пашка, не понимаю! — рассердился Женя. — Говори толком!

— Даже рассказывать неинтересно. — Паша поморщился. — Бегу вечером по улице, смотрю — Наташа на голубятне палкой машет. Спрыгнула с голубятни — и ко мне! Только заметил я, что она по-особому идет: руки вот так — на грудь, глаза сузила и смотрит как-то… Точь-в-точь, как тогда, когда меня с Федькой отмутузила. — Паша рассказывал, оживленно жестикулируя руками. — Подошла и бумажку прямо мне в нос. Я не понимаю, в чем дело, а она кричит: «Читай!» А в бумажке написано: «Наташа, в Золотую падь ребята тебя не возьмут. Пашка про тебя говорит, что…» Ну, и так далее. Я только молчу и отступаю. Размахнуться-то ей ведь недолго. Погрозила она кулаком и посулила: «Завтра я при ребятах с тобой поговорю..