Пацифист. Берта - [39]

Офицеры ушли, а майор Винокуров связался по телефону с председателем сельсовета Макаром Ивановичем Кириленко.

- Нияких указаний из райкому не було. Приказано гасить всякие проявления паники. Вести подготовку к празднованию Первого мая.

Это успокоило совсем. Значит, все нормально, раз районное руководство решило, как всегда, провести празднование Дня международной солидарности трудящихся,

День подходил к концу, солдаты, как обычно, работали на взлетно-посадочной полосе, укатывали мягкий весенний грунт. Свинцицкий выгнал из загона молодых бычков, и те разбрелись по полю, несли службу часовые, а назначенные в спешном порядке «дозиметристы» лениво посматривали на приборы и ничего страшного не видели.

На ночь Женя отпросился у Капустина в деревню: ведь свадьба все-таки. И тот отпустил его на свой страх и риск.

Гости обрадовались приходу жениха, усадили за стол рядом с Оксаной. Она отдала свою фату Татьяне, и та теперь танцевала в ней. А когда увидела Женю, тут же спросила:

- Ваня-то придет?

- Он в наряд заступил, а прийти очень хотел.

Ночью они снова не спали, будто жалели отдавать время сну, будто чувствовали что-то нехорошее. Оксана посматривала в окно, туда, где малиново светился край неба.

- Страшно мне почему-то. За отца боюсь. Уехал - и ни слуху ни духу.

- В пожарной что говорят?

- А что они скажут? «Тушим!»

- Не волнуйся, все будет хорошо.

Он притянул Оксану к себе, и она доверчиво положила голову на его плечо. Что-то новое пробудилось в нем - ответственность, наверное. Жена ведь.

К Первому мая, как всегда, в Петривцах вывесили красные флаги, была объявлена демонстрация. Винокуров пытался убедить местное начальство не делать этого, потому что радиационный фон значительно возрос. И хотя не был еще пока опасным, но все же необходимы были меры предосторожности. Однако и Чубарь, и Кириленко, и Бойко настояли на своем.

- И чтобы солдаты были как всегда. Нечего паниковать. Продемонстрируем единство армии и народа.

Не верилось, не хотелось верить, что угроза нарастает. Да и как тут поверишь, если все так же цвели буйно сады, стояла теплая погода, солнце светило ярко, ребятня купаться стала в пруду - прогрелась уже стоячая вода. Какая может быть радиация? Только что отсеялись, люди заканчивали сажать картошку на своих огородах.

Перед праздником насторожило одно событие. Умерла одинокая бабка Мотря. Умерла по старости восьмидесяти без малого лет, но по селу сразу же слухи поползли- вот, мол, -самые слабые не выдерживают, помирают. В другой раз похоронили бы незаметно, но сейчас люди вышли на похороны всем селом. Наверное, еще и потому, чтобы поговорить - никакой же информации, молчат и газеты, и радио.

Кто-то видел ночью, как через село прошли автобусы с людьми. Говорили, что весь город Припять вывезли- эвакуировали. А это совсем рядом, каких-то двадцать километров.

Тревога нарастала. Может быть, поэтому серьезны были лица людей на демонстрации? Не радовала ни теплая погода, ни буфет, расположившийся на лужайке в парке. Только ребятня была беззаботна и весела - им все нипочем.

Вечером в клубе были танцы. Веселились там все, как дети, никто не думал о случившемся: праздник ведь! Только девчонки огорчились, что солдат в увольнение не отпустили, снова майор Винокуров чудит.

Но майор не чудил. Из скудных сведений, поступивших к нему, он понял, что обстановка осложняется. Приборы показывали стремительное возрастание уровня радиации, особенно после того, как подул северный ветер. Нужно было принимать решение на эвакуацию людей. Но как убедить в этом местные власти? Они ждут команду «сверху». А команды все нет. Райком ждет из области, а область - из республики, а республика- из Москвы… Что же это за местная власть такая, что не может сама принять решение?!

Утром следующего дня майор Винокуров был в сельсовете. Созвал колхозное начальство, директора школы, всех, у кого были в подчинении люди.

- Значит так, товарищи. Обстановка тревожная. Уровень радиации критический. Прогрессия его угрожающая. Это показывают наши замеры.

- Не пугай, Виктор Васильевич,- сказал Чубарь.- Мы пуганые.

- Я не пугаю, но людей надо отсюда вывозить.

- Да ты что? - взорвался председатель колхоза.- Белены объелся?! Твои приборы заржавели от безделья! В райкоме организован штаб по ликвидации последствий. Обстановка контролируется. Команды не было. Не паникуй, ты же военный.

Винокуров тоже повысил голос:

- Я потому и настаиваю на эвакуации, что военный человек! Ждать больше нельзя!

Повисла гнетущая тишина. Потом директор школы сказала неуверенно:

- Но ведь ученикам нужно закончить учебный год, как же их вывозить?

- Детей в первую очередь! - отрезал майор.

- Да ты понимаешь, что говоришь?! - снова стал напирать Чубарь.- У меня скот в колхозе, поля засеяны, что же, все это бросить? Не фашист наступает. Переживем.

- Это преступная бездеятельность, товарищ Чубарь!

- Ну… знаешь! За такие слова… Не посмотрим, что военный. И на тебя управу найдем!

Зазвонил телефон, и Макар Иванович, как хозяин кабинета, снял трубку.

- Слушаю. Да, Владимир Сергеевич… - он закрыл микрофон ладонью. - Первый… - Потом снова открыл. - Да-да, Владимир Сергеевич. Лука Терентьевич? Здесь, здесь.