P.S. Ты мне нравишься - [54]

Он с гордостью стоял возле клетки. Я приподняла брови:

– Серьезно? Ты теперь тоже одержим любовью к кролику?

Мама засмеялась, отложила молоток и похлопала папу по плечу:

– Просто он очень хороший отец.

– Очевидно, в нашей семье найдется место для всех, кто хочет здесь жить, – улыбнулся папа, рассматривая бумаги, которые он держал в руках.

– А вы спросили кролика, хочет ли он здесь жить? – ехидно осведомилась я.

– А кто бы ни хотел? – Тон отца был несерьезным, но я знала, папа действительно верил, что в мире не было никого, кто не хотел бы стать частью нашей семьи.

Я засмеялась и посмотрела на кролика, который, казалось, в предвкушении переселения наблюдал за процессом из своей старой крохотной клетки. Я дико сомневалась в том, что это маленькое несносное создание когда-нибудь завоюет мое сердце.

Я помахала родителям, вернулась в дом и, взяв со стойки яблоко, направилась в комнату. Сегодня дома было тихо. На душе у меня было тяжело, и я не понимала почему. Ну, может быть, и понимала, но старалась убедить себя в том, что это не имеет значения. Что он не имеет для меня значения.

Я достала телефон и нашла в списке контактов номер Лукаса. Я не видела его в школе после каникул в честь Дня благодарения. Да и особо не искала.

«Привет! Ты узнал для меня о той девушке, которая чинит гитары?» – написала я.

Его ответ пришел через несколько минут:

«Да. Она работает в музыкальном магазине. Можем встретиться там завтра после школы, если хочешь».

«После уроков я отбываю наказание. Как насчет половины пятого?»

«Хорошо, тогда и увидимся».

Завтра я встречусь с Лукасом. Это поможет. Должно помочь.

Я достала из чехла нижнюю часть гитары. Если придержать струны прямо под сломом, то можно набренчать мелодию. Она была ужасно фальшивой, но мое настроение немного улучшилось.

– Я очнулся и осознал, что обо мне забыли, – тихо пропела я слова, рьяно жалея себя.

В этот момент в комнату вошла Эшли:

– Что делаешь?

– Просто репетирую песню.

Сестра посмотрела на мою гитару – труп моей гитары.

– Это самая жалкая сцена, которую я когда-либо видела:

– Спасибо.

– Тебе необходимо вмешательство сестры.

– Нет. Мне необходимо побыть одной. Я просто хочу немного побыть одна.

– В этом доме? – Эшли хихикнула и потянула меня за руки.

– Хижина в лесу. Домик на вершине горы. Подводная лодка на десяти тысячах лье под водой.

– Это все, чего у тебя никогда не будет? – спросила Эшли. – Вставай. Пойдем поедим пиццу. Я предупрежу маму с папой.

* * *

Поход с Эшли в пиццерию очень помог. Я не рассказала ей о Кейде и письмах, но было здорово ненадолго отвлечься.

На следующий день меня уже не волновало, что под партой не оказалось нового письма, хотя утром я видела Кейда на парковке. Это к лучшему, сказала я себе. Он сделал мне одолжение, резко прервав переписку.

Может, Саша сказала Кейду, что это я писала письма, и он взбесился. Ведь это же былая, странная, неловкая, с безумными родственниками и в странной одежде. Письма – это одно, но он сам мог не выдержать чего-то более серьезного, случайный разговор с Лили Эбботт на парковке.

Я забрала два своих письма, которые до сих пор лежали там. Мистер Ортега раздавал задания к итоговой контрольной, и я постаралась забыть о письмах, да и обо всем остальном и сосредоточиться на вопросах.

Обмен письмами на самом деле закончился. Конец!

Глава 39

Я стояла у стойки в музыкальном магазине в ожидании вердикта о судьбе гитары. После школы я поехала домой, захватила безжизненное тельце моей верной подруги и встретилась с Лукасом в магазине. Сейчас он стоял в другой секции и разглядывал гитарные ремни, а я наблюдала за девушкой, которая внимательно изучала поломку.

Она была очень хорошенькой, с татуировками на руках и в очках в черной оправе.

– Ого. Что с ней случилось? – спросила девушка.

– Младший брат, – объяснила я.

– Да… – Девушка сочувственно кивнула. – Когда гриф вот так сломан, нарушена целостность всего корпуса. Жаль, что гитара не сломалась здесь. – Она указала на головку грифа. – Было бы гораздо проще починить. Но еще не все потеряно. Не могу гарантировать, что она будет звучать так же, как раньше, но можно попробовать. – Она перевернула ее. – У тебя есть все отколовшиеся кусочки?

– Не знаю. Я собрала все, что могла.

– Ну, я могу попробовать.

Слова этой милой девушки вселили в меня надежду, но…

– Сколько это будет стоить? – Это был решающий вопрос.

Девушка снова изучила гитару.

– Зависит от того, сколько времени займет, – протянула она. – Пара сотен – самое большее.

Я сглотнула вмиг образовавшийся ком в горле.

– Хорошо. Мне нужно все обдумать.

Я собрала все кусочки, положила гитару обратно в чехол и застегнула его.

– Вот моя визитка, если надумаешь. – Девушка передала мне белую визитку.

Я засунула ее в задний карман джинсов и спешно направилась к двери изо всех сил стараясь не заплакать.

Лукас мог встретиться со мной и на улице.

Он вышел через несколько минут с пакетом в руках.

– Ты в порядке? – спросил он.

Я пожала плечами, потому что ком в горле не давал мне говорить.

– Что случилось?

Казалось, чехол для гитары весил тысячу фунтов.

Мамин мини-вэн был припаркован в переднем ряду, я кивнула на него, и мы направились туда. Рядом с музыкальным магазином располагался «Ин-энд-Аут» и в очереди на самовывоз стоял целый поток машин. Я открыла багажник мини-вэна, положила гитару и села туда сама. Лукас сел рядом. Мне нужна была минутка, чтобы собраться с силами. Лукас, похоже, понял это и, к счастью, ничего не сказал.