Озорная леди - [24]

— Отпусти меня, — тихо сказала она, так как на террасе, в нескольких шагах от них, стояли гости.

— Не отвергай меня, Мэри, — прошептал он ей на ухо. — Я знаю, каково тебе со стариной Стивеном. Он ведь довольно холоден, правда? Мы можем снова стать друзьями. Как в старые добрые времена. Мы могли бы встретиться в одной из комнат наверху — никто не узнает…

Она ни секунды не раздумывала. Взыграл ее шотландский нрав: она подняла руку и влепила Кристоферу пощечину.

Он сразу же отпустил ее, но, убегая от него в танцевальный зал, она услышала, что он смеется. Он последовал за ней, прижав руку к щеке. Повернувшись и гневно взглянув на него, она увидела на его щеке ярко-красный отпечаток своей ладони. Оглядевшись, она заметила, что Стивен пристально смотрит на них из другого конца зала. Он стоял там с женой сквайра.

Мэри была в ярости. Кристофер оскорбил ее и относился к этому как к чему-то само собой разумеющемуся! Что с ним случилось? Может, он хотел заставить Георгиану ревновать? Или пытался разозлить Стивена? Или он сделал это лишь для того, чтобы позабавиться? Завести с ней интрижку! Это ужасно!

Оскорбление — вот как это следует называть, думала она, танцуя с кем-то. У него было намерение оскорбить ее. Он с таким пренебрежением относился к ней — «маленькой гувернантке», которой он притворно объяснился в любви, которую пригласил к себе, а потом бросил, — что от него вполне можно ожидать такого поведения. Она осмелилась показать его двуличность всем: жене, матери и брату. И, оскорбляя ее, он мстил ей, хотел показать всем, что она легкодоступная.

Как он посмел!

И на следующий день она все еще была в ярости. Она встала рано, чтобы не встречаться с гостями, позавтракала в одиночестве в своей комнате, а затем выехала на прогулку на своей любимой кобыле Бэтси, горячий нрав которой то и дело заставлял ее пускаться в галоп.

Как только Мэри выехала на вересковую пустошь, она перестала понукать лошадь, предоставив ей самой выбирать путь. Наконец она немного развеялась и почувствовала себя спокойнее. Кристофер хотел причинить ей вред, подумала она. Он готов разрушить их брак, если бы мог. Из одной лишь злости.

А она? Что она теперь чувствовала по отношению к Стивену? Она подумала о том, как груб и холоден он был сначала, а также о нежности, появившейся между ними. Она подумала о том, как он целовал ее в постели по ночам, как держал в руках, как нежно обладал ею до тех пор, пока страсть не охватывала его. Тогда он становился резким и порывистым, но все равно оставался ласковым.

Жаркая волна нахлынула на нее при мысли о Стивене в постели с ней. Он заставлял ее испытывать такие ощущения, о которых она и не мечтала. И на балу, когда он обвил рукой ее стан и притянул к себе, она оказалась чуть ли не в полуобмороке от необычного чувства, охватывающего ее. Что это было? Она никогда прежде ничего подобного не испытывала.

Она придержала лошадь, и та пошла шагом по вересковой пустоши по направлению к опушке леса возле фермы.

Глаза Мэри мечтательно прикрылись, губы подрагивали в улыбке. Стивен, думала она, Стивен… Стивен. Такой сильный, такой своенравный, такой суровый и в то же время чуткий и отзывчивый. Он так привык командовать, что продолжает делать это даже в постели!

Она нетерпеливо подняла голову. О, она с ума сошла! Она же ненавидит и презирает Стивена. Он разыгрывал из себя блестящего офицера флота его величества, сражавшегося против Наполеона. А сам все это время занимался контрабандой или по крайней мере извлекал из нее выгоду. И он мог так лгать и притворяться, кипя благородным негодованием…

Она подняла поводья и перевела Бэтси на рысь. Впоследствии она так и не могла до конца понять, что же произошло. Она въехала в лес, и сияние солнца на открытом пространстве резко сменилось сумерками. Бэтси вдруг споткнулась обо что-то, и Мэри, не успев пробудиться от грез, вылетела из седла и едва не приземлилась прямо на голову, чуть не сломав себе шею.

Она лежала, ошеломленная и оглушенная, уткнувшись лицом в толстый слой сосновых иголок. Наконец она понемногу начала приходить в себя и повернула лицо в сторону, чтобы легче дышать. Но после такого падения это было нелегко. У нее сильно болели бок и плечо. Ей не хотелось двигаться.

— Эй, вы, там! Эй! — раздался грубый низкий голос. Над ней кто-то склонился, видна была тень. Мэри не двигалась и, увидев перед своими глазами чьи-то грязные ботинки, зажмурилась.

— Эй… вы ушиблись?

— Да, — с трудом выдавила она.

Человек присел на корточки рядом с ней и осторожно разогнул ее руки и ноги. Но она едва сдерживала крик боли, пока он не прекратил.

— Только ушибы, — пробормотал он.

Мэри пристально посмотрела на его угрюмое лицо. Один из местных фермеров, подумала она.

— Ну, леди Мэри, ничего не поделаешь. Я, пожалуй, отнесу вас к себе домой, — просто сказал он, — Моя жена знает, что надо делать.

Она слабо кивнула.

— А моя… лошадь?

— Поблизости нет никакой лошади. Наверное, она ускакала домой.

Он осторожно взял ее на руки и понес. Она была в полубессознательном состоянии от боли и шока и закрыла глаза. Ей показалось, что нес он ее долго. Затем послышались голоса: детский, потом женский голос. Мужчина внес ее в дом, где царил полумрак, и положил на жесткую тахту.