Озорная леди - [18]

— О, Стивен! — вскричал Эван Бэссет с жаром. — Это же глупо! В округе и не пахнет контрабандой. Я бы обязательно что-нибудь услышал об этом, уверяю тебя! К нам обратились бы, чтобы сбыть что-нибудь; я бы им тогда показал!

— Знаю, Эван. И, возможно, именно поэтому к нам и не обращались, — сказал Стивен, все еще глядя в глаза Мэри. Ей было интересно, что он прочел в ее взгляде. — Я решительно против контрабанды, однако боюсь, что она будет продолжаться. Рынок внутри страны для этого существует, я почти уверен; и, пожалуй, даже не далее чем в Лондоне.

Она посмотрела на него скептически. Как он может говорить таким осуждающим, суровым тоном, когда его собственный подвал полон контрабандных товаров? Его лицемерие вызывало у нее отвращение.

Она повернулась к стоявшему рядом дворецкому.

— Уберите со стола и принесите сладкое, — сказала она так резко, что Уэнрик посмотрел на нее с удивлением.

В зеленой гостиной после ужина она разлила всем кофе, пытаясь сдерживать свое негодование. Ужасно было то, что Стивен, по всей видимости, был связан с контрабандистами, по крайней мере покупал у них очень многое. Но то, что он все отрицал и так ханжески рассуждал об этом, не заслуживало ничего, кроме презрения!

Вскоре она извинилась и ушла в свою комнату. Раздевшись с помощью Бонни и отпустив девушку, она надела бледно-зеленую шелковую ночную сорочку с кружевами, а поверх нее — кружевной домашний халат такого же цвета. Она не устала. Ярость кипела в ней. Она подошла к окну и стала глядеть в сад, на море, шумевшее за ним. Вот оттуда они и пришли, подумала она. Она вспомнила стук колес повозок, который слышала ночью. Вероятно, это контрабандисты доставляли очередную партию товара! А Стивен с жаром говорил о том, как ужасен их промысел!

Открылась дверь. Она резко обернулась и, когда вошел ее муж, уже стояла лицом к нему в обрамлении зеленых штор. Он был суров. Уходя, Бонни оставила около кровати подсвечник; других источников света в комнате не было. Дрожавшие огоньки освещали кружевной халат Мэри, ее длинные рыжие волосы, ее маленькое лицо, вызывающе обращенное к мужу.

— Я давно собиралась поговорить с вами насчет того, как свободно вы входите в мою спальню, — решительно сказала она, прежде чем он вымолвил слово. — Мне бы хотелось, чтобы вы стучались и спрашивали моего разрешения!

— Да… уж, — сказал он и подошел ближе, остановившись примерно в метре от нее. Она все еще стояла возле окна. — По-моему, вы очень сердитесь. Почему?

Она откинула голову, встряхнув ее так, что ее рыжие волосы взметнулись. Он протянул руку, будто бы непроизвольно сжал в ней прядь ее волос. Она шагнула в сторону, и его рука вернулась на свое место. Он пристально посмотрел на нее, слегка прищурив глаза.

— Вы очень красноречиво обличали контрабанду, — яростно сказала Мэри, — в то время как ваши погреба всегда полны французских вин и коньяков.

— Это осталось от отца, — медленно сказал он.

— Бутылки с прошлогодними датами? Правдоподобная басня, ничего не скажешь! — И она с вызовом посмотрела на него, — Нет, вы извлекаете пользу из контрабанды! Я сама в этом убедилась! И вы способны сидеть там, за столом с семьей и гостями, и распространяться о том, какая ужасная вещь контрабанда! Да, да, не пытайтесь обмануть меня! У меня есть глаза!

Повисло долгое, тягостное молчание. Он не казался сердитым, а, видимо, о чем-то напряженно размышлял. Его глаза изучающе бродили по ее лицу, шее, одежде. Она была напряжена, как натянутый лук, и кулаки ее, которые она держала перед собой, судорожно сжимались.

— Последние годы я провел во флоте, — наконец сказал Стивен очень спокойно и таким тоном, который должен был бы убедить ее. — И вы думаете, что я могу хладнокровно относиться к контрабанде, которая принесла такой барыш Наполеону… и стоила нашим парням жизней, рук, ног, глаз… и вы думаете, я сражался бы так, если бы…

— Вы сражались! — дерзким и насмешливым тоном сказала она и прижала руки к вздымавшейся груди. — Вы — сражались! Вы, скорее всего, проводили свои сражения в портовых гостиницах и тавернах, с первыми попавшимися девками! Не могу представить вас на палубе корабля с саблей в руке! Я слышала о вашей репутации среди женщин! Мужчины, которых я знаю, сражавшиеся с Бони, ни за что не участвовали бы в какой бы то ни было контрабанде и не потратили бы ни фунта на покупку французского вина у преступников…

— Вы… осмеливаетесь говорить это… мне… — Он шагнул вперед и обхватил ее за талию. Она попыталась вырваться. Он прижал ее к себе, и она почувствовала жар его тела. Он склонился к ее лицу, но она в ярости отвернулась. «Он хочет наказать меня, — подумала она, — самым унизительным способом — поцелуями против моей воли».

Она оказалась права. Он схватил ее за густые рыжие волосы на затылке и с силой повернул ее лицо к себе. Его чувственные губы приблизились.

Она открыла рот, оскалив белые ровные зубы.

— Если ты укусишь меня, Мэри, я побью тебя! — Он пробормотал эти слова, уже почти прижавшись к ее губам, затем последовал долгий глубокий поцелуй. Его губы были горячими, неистовыми; он все сильнее прижимал ее к себе. Он приподнял Мэри над полом, и ее ноги повисли в воздухе.