Озон - [12]

– А Франсуа Озон? Вы довольны фильмом «8 женщин»?

– Да, это хорошая картина. Но Озон холодный, рациональный режиссер, он не любит актеров, не любит женщин. Он манипулирует ими, каждую вставляет в свою «ячейку». И еще потом он утверждал в интервью, будто я пыталась руководить всеми на съемочной площадке, вела себя как «мама». А я просто хотела более теплых человеческих отношений. И теперь я не скрываю своего критического отношения к методу Озона, хотя ценю его как профессионала. Он относился к нам как к солдатам: «Солдат первый, солдат второй, раз-два, налево-направо».

– А другие семь женщин тоже были недоволны?

– По-разному. Изабель Юппер была вполне удовлетворена: она выполнила задачу, которую ей поставили, и все в порядке. Вирджини Ледуайен, кажется, осталась не в восторге, Эммануэль Беар в этом смысле была как бы посередине.

Эммануэль Беар: смиренная мазохистка

– Почему вы решили сниматься у Франсуа Озона?

– Могу похвастаться: он к самой первой именно ко мне обратился. Сказал, что хочет снять фильм с Катрин Денев, Изабель Юппер, Фанни Ардан, и я подумала, что передо мной какой-то безумец, мегаломан. Ну предположим, я соглашусь, но чтобы все – нет, это невозможно. А когда мы встретились через месяц, он сказал, что со всеми уже есть договоренность. Я подумала: либо он врет, либо… В результате получился не парад звезд, а фильм, где каждая из актрис выбрана на идеально подходящую для нее роль.

– Как бы вы сами описали свою героиню-служанку?

– В ней есть двойственность – то, что с самого начала взволновало и заинтриговало меня. Я все время балансировала на какой-то зыбкой грани, пытаясь удерживать равновесие. Пыталась понять, что означает для нее это показное смирение. Не есть ли это своего рода мазохизм или паранойя?

– Вдохновлялись ли вы образами актрис 1950-х годов?

– Никогда ничем таким не вдохновляюсь. Мне нравятся многие актрисы, но не они – источник моей энергии. Все, что я умею, проистекает из моей собственной природы, из реальных простых вещей. Конечно, позднее я познакомилась с умными людьми, они помогли мне, но все равно главное идет от моих корней. Я инстинктивно чувствую партнера, играю всем телом от пальцев ног до корней волос. Иногда мне кажется, я даже больше самого режиссера знаю, кто на самом деле тот персонаж, та женщина, в которую я перевоплощаюсь. Но объяснить словами не могу, на то я и актриса.

– Что вы думаете о своем музыкальном номере?

– Меня интересовала не песня, а жесты тела. Музыка, танец – средства выражения, которые часто оказываются сильнее слов. Возможно, животная инстинктивность моей натуры связана с генетическим смешением кровей. Моя мать – полугречанка-полуитальянка, отец – полурусский-полуиспанец (по официальным данным, мать актрисы имеет хорватскую, греческую и мальтийскую кровь, а отец – еврей. – А. П.).

Вирджини Ледуайен: Барби в розовом

– Почему вы решили сниматься у Франсуа Озона?

– Озон сам меня выбрал. Почему? Я не спрашивала и ничего не хочу об этом знать. У него своя особенная вселенная, и я счастлива хотя бы на время войти в нее. Эта картина делалась с радостью и внушает радость. Когда отец спросил меня, о чем фильм, я не смогла ответить; но когда он посмотрел, то прекрасно понял мою увлеченность. Это фильм о женщинах, об их слабостях, но также и об их силе. В сущности, все они – хорошие люди, одержимые своими чувствами. Но они же и монстры одновременно.

– Как бы вы сами описали свою героиню?

– Это такая Барби в розовом цвете. Фильм – антинатуралистический, в нем можно позволить многое, чего нельзя в других. И, как ни странно, именно в такой картине все должно быть истинным. Это как бы документальное кино об актрисах, которые выполняют свою работу. Нельзя было ни капли переиграть.

– Вдохновлялись ли вы образами актрис 1950-х годов?

– Моделью для моей героини была Одри Хепберн. Я видела много фильмов того времени – с Марлен, с Мэрилин. Но у меня нет идеала женственности, как и нет идеала мужчины тоже.

– Что вы думаете о своем музыкальном номере?

– Песня, танец – это продолжение чувства. Это очередная сцена, а не вставной номер. Песня идет из души. Речь, разумеется, не шла о том, чтобы божественно петь. Но песня и танец помогали сильнее и ярче выразить суть каждого персонажа.

Изабель Юппер: не больше пессимистка, чем есть

– Вы сыграли много провокативных, драматических ролей, в частности в фильмах Михаэля Ханеке. Зато у Франсуа Озона снялись в комедии, что довольно необычно…

– Сама я люблю игру света и мрака, одно не бывает без другого, но когда речь идет о Ханеке, мы имеем дело с исключением: публика окунается в настоящую тьму. И это не фантазия режиссера – просто другой вид реализма, трагическое восприятие мира. Во время съемок фильма «Время волков» в течение двух месяцев мы, члены съемочной группы, были отделены от цивилизации. Правда, у нас все же был ужин, но изоляция действовала довольно угнетающе.

– Легко ли переходить к таким ролям после комедийной, которую вы сыграли в фильме «8 женщин»?

– Давно знала, что я хорошая комедийная актриса, но люди поняли это только после «8 женщин». А переходить от одного хорошего режиссера к другому – что может быть радостнее и проще?