Ожоги - [119]

После ухода миссис Винштейн я стала просматривать газеты. Что там пишут про мои приключения? Мюррей сделал очень неплохой материал, даже не поговорив со мной. Он получил эксклюзивное интервью у мистера Контрераса и умудрился встретиться с Элиной, прежде чем ее выпустили из больницы. Интервью с мистером Контрерасом меня здорово позабавило. Из всех известных мне мужчин старик больше всего не любил Мюррея, считал его пронырой и ловкачом. Тому, наверное, пришлось немало потрудиться, чтобы получить у старика эксклюзив.

Покончив с газетами, я позвонила Робину Бессинджеру в «Аякс». Он уже, конечно, обо всем читал и был очень сконфужен.

— Извини, Вик, что мы усомнились в твоих выводах. Ты показала себя высоким профессионалом. Я бы хотел… мы не могли бы как-нибудь опять пообедать вместе?

— Не знаю, надо подумать, — медленно ответила я. — А пока окажи одну любезность — приготовь чек для мистера Селигмана, отвезу ему завтра утром.

— Мы собираемся возбудить иск против Мигера и Макдональда, — сказал он.

— Это сколько угодно. Но не заставляйте старика ждать, пока вы решите свои дела. Он и так три недели висит в воздухе, и это после того, как потерял свою любимую женщину и любимую помощницу. Я знаю, вы вполне способны обойти всякие там бюрократические препоны. Завези мне чек по дороге домой, а я завтра утром доставлю его мистеру Селигману.

Робин согласился, правда очень неохотно. Думаю, если бы не перспектива ужина со мной… и всего остального, может, он и вообще бы не согласился. Я же совершенно не была настроена на «все остальное» — слишком много ран надо зализать, прежде чем мне снова этого захочется.

Лотти утром убежала в «Бет Изрейэль» проверить самых неотложных больных, но к обеду вернулась и накормила меня куриным супом собственного приготовления.

— Слишком уж ты исхудала, голубка, — сказала она. — И эти круги под глазами… Хочу, чтобы они исчезли как можно скорее.

Я послушно съела две большие порции супа с гренками. В то время, как я все это приканчивала, объявился Мюррей. Мне не очень хотелось встречаться с ним, но чем скорее я через это пройду, тем лучше. Так оно и оказалось, тем более что он уже знал, что стало с Фери. Отстранен от должности без содержания, выпущен под залог с выплатой ста тысяч долларов за преступное нападение на меня, Элину и мистера Контрераса.

— То, что на нем смерть этой молодой женщины — как ее, Сериз? — никому и никогда не удастся доказать, хотя Мак-Гоннигал и сообщил мне, что у них обнаружена пропажа какого-то количества героина, Изъятого примерно за месяц до этого. Он считает, что управление будет стоять на этом. И все.

— А что Бутс? — спросила я. — Как его предвыборная кампания в следующем месяце?

Мюррей скривился в гримасе:

— Это же Чикаго, моя дорогая. Вчера на заседании окружного совета его встретили овацией… Аплодировали стоя, можешь себе представить? И деньги на избирательную кампанию продолжают поступать. Слишком много тех, кто всем обязан Бутсу. Они не собираются покидать этот корабль, пока вода не поднялась выше ватерлинии.

— Он не отступился от Роз?

— И здесь то же самое. Она слишком популярна в латиноамериканских кварталах Чикаго. Если Бутс ее выставит, ему придется распроститься с голосами Гумбольдт-парка и Логан-сквер. Кроме того, ее поддерживают и мексиканцы за пределами Чикаго.

— Тогда почему же она так тряслась? — взорвалась я. — В чем тут дело, в конце концов? Чего она так боялась — вот что не давало мне покоя с самого начала. Я уж думала, там двоемужество или, скажем, куча незаконнорожденных детей. А здесь… все тот же бизнес. Пусть и незаконный, но для Чикаго это обычное дело. Меня уже тошнит от всего этого. Но чего же она все-таки боялась?

Мюррей пожал плечами.

— Ну, может, чувствовала себя недостаточно защищенной. Все-таки первая женщина, которую Бутс по-серьезному решил поддержать. Первая латиноамериканка. Может, опасалась, что для нее будут другие правила игры. Я думала, ты лучше, чем кто-либо другой, можешь понять, в чем тут загвоздка.

А я вдруг почувствовала себя смертельно усталой, такой усталой, что не смогла вразумительно ответить на его вопрос об Элине. Кажется, стала засыпать на его последнем слове.

— Иди ложись, детка. «Женщина-чудо» еще раз спасла свой город. Иди поспи. — Он погладил меня по плечу и ушел, безмерно благодарный мне за ту журналистскую славу, которая ему досталась за мой счет.

Ближе к вечеру — я успела немного поспать — зашла Вельма Райтер. Когда Лотти объявила, кто пришел, мне захотелось спрятаться обратно под одеяло. Но вместо этого я доковыляла до гостиной и приготовилась к казни. Вельма стояла посреди комнаты и нервно вертела в руках последний номер «Стар».

— Неплохую историю ты тут раскопала, — проговорила она сухим, скрипучим голосом.

— Не думаю, чтобы это сильно повредило Роз, — устало произнесла я. — До выборов еще целый месяц.

— Даже не знаю, на кого я больше зла, — сказала она. — На Роз — за то, что проделала такое, или на тебя — за то, что выволокла это на свет Божий. За то, что пошла против сестры.

— У меня нет ответа на этот вопрос, Вельма. А что, быть феминисткой означает поддерживать абсолютно все, что делают твои «сестры»? Даже если это не согласуется с твоими собственными принципами?