Ожоги - [112]

— Девочка, ты не передумала? Правда хочешь уйти?

Я решительно кивнула и засунула руки глубоко в карманы. Правая рука наткнулась на какой-то металлический предмет — ключи от машины. От их вида мне стало еще хуже.

Сэл не любительница демонстрировать свои чувства, но тут она подошла и порывисто обняла меня.

— Будь осторожна, Вик! Ох, не нравится мне все это.

— Зато, может быть, мне удастся совершить нечто такое… лучшее из всего, что я сделала за свою жизнь, — неестественно бодрым тоном произнесла я.

— Но если ты умрешь, то в такое хорошее место, как здесь, уже не попадешь, так что будь осторожна, слышишь? — с яростью произнесла Сэл.

— Постараюсь, Сэл.

Мюррей предложил подвезти меня до дома.

— А потом, может быть, время от времени буду наезжать и проверять, жива ли ты еще, — заметил он.

— Заткнись, Райерсон, — посоветовала Сэл. — Сегодня твой юмор висельника совсем не к месту.

Мы постояли несколько минут в неловком молчании. Вошел поздний посетитель. Сэл пошла готовить мартини, а мы с Мюрреем вышли.

Обычно мы с ним перекидываемся колючими шуточками, что называется, достаем друг друга. Сегодня я была не в состоянии отвечать на его приколы. Ладони были влажными от пота. Я вытирала их о джинсы и старалась не думать, каков будет следующий шаг Макдональда.

Глава 44 СТАРЫЙ ПРИЯТЕЛЬ НАСТИГ

Мюррей довез меня до проката и подождал, пока я проверила машину, — то ли действительно из хорошего отношения ко мне, то ли в надежде на очередную сенсацию — первую-то он пропустил. Я тщательно осмотрела мотор, скорее от собственной нервозности, поскольку никто не знал, что я взяла напрокат эту машину.

Мотор завелся с толчками и грохотом, но, по крайней мере, взрыва не последовало. Мюррею, по-видимому, стало неинтересно, он развернулся и уехал, а я осталась сидеть в машине, барабаня пальцами по рулю.

Солнце уже село. Через полчаса совсем стемнеет, за это время мне Элину не отыскать. А может быть, Майкл уже нашел ее и убил, и тогда какая разница, найду я ее тело сегодня или завтра… Правда, есть еще крысы; я содрогнулась, вспомнив свои ощущения от прикосновения этих волосатых комочков.

Я нажала на газ и поехала к дому. Оставила машину на улице Нельсона, чуть западнее Расин, и прошла переулком к заднему входу.

Пеппи просто зашлась лаем, услышав, что я вошла через заднюю калитку. В дверях кухни показался мистер Контрерас — в левой руке Пеппи на коротком поводке, в правой — обломок трубы.

— А, это ты, куколка. Ну и напугала же ты меня. Я уж решил, кто-то опять пробирается к тебе.

— Спасибо, — слабым голосом вымолвила я. — Это я сама пробираюсь к себе. Не хотелось попасть в засаду на лестнице.

— Насчет этого можешь не волноваться — мы с принцессой все время начеку.

Он отпустил поводок, собака буквально взвыла, приветствуя меня. Ее хвост описывал широкие круги — трудно поверить, что это злая сторожевая собака. Я поцеловала ее, потрепала за ушами. Она, танцуя, помчалась за мной на третий этаж, уверенная, что все это — прелюдия к хорошей пробежке. Мистер Контрерас изо всех сил старался поспеть за нами.

— А что это ты делаешь, куколка? — спросил он, войдя незваным в квартиру.

— Ищу фонарь, — крикнула я в ответ из спальни.

С помощью Пеппи я его наконец таки нашла — закатился под кровать. В ходе поисков Пеппи сжевала бумажную салфетку и теперь принялась за мой старый носок, завалившийся в постельное белье. Я с трудом вырвала носок у нее изо рта и вернулась на кухню.

— Я хочу сказать, куда это ты собралась? — сурово спросил старик. Я как раз вышла на кухню и проверяла затвор на револьвере.

— Попробую еще поискать тетушку. А вдруг она уже лежит мертвая в одном из этих заброшенных зданий на Мак-Кормик.

Да, подумала я, это вполне возможно. Ведь она сбежала из клиники в очень плохом состоянии: вполне могла отдать концы и без чьей-либо помощи. А может быть, свалилась без сознания.

— Я пойду с тобой, — решительно заявил старик. — Мы пойдем вместе с принцессой.

Я открыла было рот, чтобы возразить, но тут же закрыла. А что, неплохая идея. Таким образом я смогу доставить удовольствие старику и восстановить наши добрые отношения; много шуму он не наделает, а Пеппи, может быть, даже будет ловить крыс. Я милостиво выразила согласие, получив в ответ широкую улыбку и оглушительный дружеский шлепок по все еще больному плечу.

— Только не слишком размахивайте этой трубой, — предупредила я, запирая калитку заднего входа. — Помните, вы чуть не угодили в тюрьму?

Он выразительным жестом засунул отрезок трубы в один из многочисленных карманов своих брюк и, счастливый, зашагал вместе со мной к машине. Всю дорогу он болтал без перерыва.

— А знаешь, твой «шеви» все еще стоит там, перед домом, с открытым капотом. Все боятся прикоснуться к нему. Я пытался вызвать того парня с грузовиком, чтобы отогнать его, даже сказал: «Я сам прицеплю машину и отбуксирую ее в гараж, ты еще зелен для такой работы», — но он ничего слушать не хочет. Дрожит как осиновый лист на ветру. Представляешь?

— Представляю, — нехотя ответила я.

Руль, казалось, закостенел и поворачивался с большим трудом; машина грохотала и дребезжала на каждом повороте. Да, со старыми прокатными машинами всегда так. В прокате такое правило — гоняй машину, пока не развалится. По крайней мере, грохот заглушал болтовню мистера Контрераса. Я выехала на улицу Прерий и остановилась. Мы вышли из машины. Пеппи была в восторге — наконец-то и ее взяли на дело. Она принюхивалась к каждой груде камней, к каждой мусорной куче с интересом Генриха Шлимана.