Оживление бубна - [2]

Берестяную, лесную,

животворными буквами полную.

Мы ее увезем к царю нашему

В его дом многобашенный, дом до неба».

Спрятали мы эту книгу.

В весях древних, в Кашкаре и Тырье

Семь годов укрывали,

а потом всем народом решили

Сжечь дотла, чтоб царям не досталась.

И вот тогда жрец верховный

бросил в костер эту книгу.

Застонала она,

а потом заорала от боли.

С дымом ввысь устремились

ее буквы звериные, птичьи.

С той поры и навечно

только горсть ее букв жива где-то.

С той поры и навечно

отвернулись от нас боги наши.

«Чебоксарский бухгалтер —...»

Чебоксарский бухгалтер —

потомок Аттилы великого

И Кримхильды германской,

так отвечал об Аттиле:

«Много зол учинили

в странах западных предки чувашей

Гунны, вепрям подобные…

Что ж… Из истории нашей

Этой правды не выкинешь…

Но когда мой прапращур свирепый

С высоты Рим увидел,

то сказал: „Нет подобного в мире.

Пуп земли этот Город,

и рукой своей царственной я

Пуп не вырву из тела“.

И отошел вместе с войском.

Скромный я человек,

но горжусь, что мой предок свирепый

Пощадил Вечный Город».

Говорит бог Тангар

Фантазия по мотивам чувашских мифов

Я – Тангар, бог верховный,

жил я в хоромах зеленых,

Жил с женою своею,

с Полехсе, богиней великой,

И с остальными богами.

Там мы правили миром,

там – за длинным столом пили мед.

Но прошло наше время.

Было время узалов —

владык мировых, и прошло.

Мы их свергли внезапно,

мы их ввергли во мрак без единой искры.

И вот теперь новый бог

Сокрушил наши троны,

выгнал нас из дворцов изумрудных.

Мы ладью снарядили

и по Идилю великому

Поплывем к морю теплому…

Там, за мóрем и будем,

словно рухлядь, влачить дни бессильные.

Все на свете проходит,

и лишь мы остаемся бессмертными

И завидуем смертным.

Гора Сары-тау

В рассказе использован один из сюжетов татарского эпоса «Идегей»

Мы, сам-друг, над степью в полночь стали:

Не вернуться, не взглянуть назад.

Блок. На поле Куликовом

1

– Великий хан, сеид Ахмат вернулся из Укека и хочет видеть тебя.

Хан Токтамыш только что поднялся с молитвенного коврика и, услышав эти слова стража порога, поспешил к выходу из Золотой юрты. Согласно обычаю, хан должен был сам встречать сеида как человека, знающего законы и волю Аллаха. Во дворе Алтын Таша – Золотого дворца, перед которым стояла Золотая юрта, – Токтамыш увидел две кибитки: одну богатую, принадлежащую сеиду, и другую, гораздо более скромную. Кибитка сеида была из белого войлока с нашивкой – зеленым полумесяцем, обшитым жемчугом. Арбакеш, сидящий на козлах, был в атласном зеленом кафтане, правда, сильно запыленном после долгой дороги. Вторая кибитка была серой, и ее арбакеш тоже был в чем-то сером и невзрачном. Токтамыш подошел к белой кибитке, откинул полог и помог сеиду Ахмату сойти на землю, а затем, следуя обычаю, поцеловал ему руку.

– Я не один, сегодня, великий хан, – сказал сеид Ахмат, – со мной бий Дюрмен из Укека. У него дело к тебе.

– Я знаю бия Дюрмена. Он храбрый воин и честный человек. Что у него за дело?

– Казнили его сына Урмана. Он связал палача и привез к тебе на суд, великий хан.

– Пусть появится перед моим лицом.

В серой кибитке зашевелились, и из нее вылез бий Дюрмен, человек почтенного возраста, а за ним вслед вылез подросток лет тринадцати-четырнадцати, со связаными руками. Подросток испуганно уставился на Токтамыша.

– Этот? – удивился Токтамыш.

– Он самый, великий хан, – подтвердил бий Дюрмен. – Он отрубил голову моему сыну Урману.

– Проходите ко мне. Сейчас же начнем суд.

Токтамыш вместе с сеидом вернулся в юрту, а бий Дюрмен, взяв мальчика за шиворот, поволок его к порогу. Там он отвязал свой меч и положил его слева от входа.

– Развяжи мальчика, бий, – сказал страж порога.

– Нет, – возразил Дюрмен. Он убийца моего сына и недостоин жалости.

Страж откинул полог, и оба, Дюрмен и его пленник, вошли к хану. Ханская юрта была из белого войлока и называлась Золотой, поскольку держалась на золотых столбах и была обшита множеством золотых бляшек. В юрте находился деревянный трон, обитый серебром, – его хан брал с собой в походы, а главный трон, обитый золотом был во дворце, где Токтамыш принимал иностранных послов. Когда Дюрмен и мальчик вошли, Токтамыш уже сидел на троне, справа от него на длинной лавке сидели сеид Ахмат и карачи – люди знатных родов, с которыми хан держал совет и правил суд.

– Развяжи мальчика, бий, – приказал Токтамыш. Дюрмен повиновался. – Как тебя зовут, мальчик?

– Бекет.

– Почему ты, Бекет, убил сына бия Дюрмена?

– Я не виноват, великий хан. Это Кубугыл повелел казнить Урмана.

– Кубугыл? Сын Джантимира?

– Да, великий хан.

– Этот Кубугыл был непочтителен со мной, когда я проезжал земли мангытов. Он дерзкий и своенравный юноша. Но в чем был повинен Урман?

– Он воровал деревянных лошадок у благородных ребят. Их привезли к нам русские купцы, и многие знатные люди купили их для своих детей. А Урман захотел иметь у себя дома целый табун и стал красть. Три раза ему это удавалось, а на четвертый он попался, и тогда Кубугыл собрал нас…

– Кого это «нас»?

– Благородных ребят, великий хан. Кубугыл объединил мальчиков из знатных семей в союз и стал нашим атаманом. И он попросил бия Бурлюка учить нас стрельбе из лука и владению мечом.