Ожидания Бена Уикса - [14]

– Из Дубая. Очень надеюсь, ты побываешь у меня в гостях! – Сказав это, Ахмед даже почувствовал волнение от перспективы, что Бен к нему действительно решит приехать.

Бен как можно сильнее воткнул канцелярскую кнопку обратно в дверь и повесил «Бескрылую гагарку» на прежнее место.

Потом он отправился в душевую и, несмотря на бушующую внутри ярость, не мог отделаться от тревожного предположения, что кому-то из старшеклассников тоже захочется вдруг освежиться. Бен никогда еще не слышал даже такого названия: Дубай.

Когда он вернулся в комнату, Ахмед тоже отправился в душ в своем вафельном халате и сандалиях-вьетнамках (Бену даже в голову бы не пришло назвать их просто шлепками), неся в руке проволочную корзинку с шампунями и мылом, марки которых Бен не распознал.

Вернувшись в комнату, Ахмед принялся доставать из багажа свою одежду: костюм от Brioni, туфли от John Lobb, одну из парадных сорочек, что пошили ему в Лондоне на Джермин-стрит[15], голубой с розовым галстук от Hermès. С каждым извлеченным из чемодана предметом Ахмед ожидал, что Бен будет одобрительно кивать, восхищаясь его познаниями в мужской одежде и изысканным вкусом, – примерно так же, как надеешься, что продавец в магазине пластинок поощрительно покивает при виде тех альбомов, что ты принес к кассе.

Однако Бен, не говоря ни слова, натянул свои брюки хаки с чуть обтрепавшимися уже штанинами, голубую оксфордскую рубашку, выбрав к этому красный галстук с мелкими голубыми прожилками в виде узора пейсли, потом вынул из большой спортивной сумки и развернул голубой блейзер, который мама купила ему в интернет-магазине Marshalls. На ноги натянул темно-коричневые топсайдеры[16].

Бен едва ли смог бы назвать все те бренды, что носил Ахмед, однако при виде того, как его сосед столь вызывающе наряжается, он испытывал некую смесь сострадания и презрения. Самому Бену было присуще чувство меры. У его семьи и их друзей всего имелось в достатке: были и дома с широкими террасами и причудливыми башенками, и свои теннисные корты, и бассейны – и все же у Бена и его близкого окружения всегда в душе сидело ощущение, что лондонский Гринвич или центр Нью-Йорка являются для них воплощением чересчур кричащей роскоши, на которую из какого-нибудь Данбери, штат Коннектикут, всегда будут смотреть снизу вверх. Однако в этом крылась какая-то своя, особенная гордость – в этом умалении собственной значимости, в этой «всего лишь не столь пышной» презентабельности. Какая-то глубокая, исконная связь все же объединяла кальвинистов-янки Новой Англии, склонных к повторному использованию чайных пакетиков и постоянному убавлению термостата. Разве что дядюшка Рассел сильно выбивался из всей этой картины. В семье же у Бена черная икра и дорогое вино были позволительны лишь пару раз в году, по особым праздникам, а все остальное время они в своей роскоши ограничивались крекерами «Трисквитс» и чеддером из супермаркета.

Уже десятки лет семья Бена снимала себе для отдыха какой-нибудь тихий, уютный домик на острове Нантакет у восточного побережья Северной Америки. Однако теперь там вокруг стали стремительно вырастать новые виллы – все больше и все выше, – которые представлялись им вульгарными и аляповатыми. И даже сама мысль о том, чтобы приобретать себе нечто, чем ты будешь пользоваться всего три недели в году, казалась семье Бена вопиющей расточительностью.

И тем не менее в семье считали, что для Бена и Тедди очень важно побывать в Лондоне и Париже, в Риме и Афинах, – и мальчики бывали во всех этих городах. В семье считали, что Бену необходимо учиться играть на фортепиано, и потому у них стоял рояль Steinway и Бен еженедельно брал уроки – до тех пор, пока мысли о серьезном постижении этого искусства не развеялись напрочь. Притом что они вполне могли себе позволить «Мерседес» или БМВ – все, что было круче, чем «Вольво» или «Ауди», считалось ими уже роскошью. Для Уиксов было очень важно, чтобы их сыновья умели, что называется, «чувствовать разницу». И Тедди волен был ходить в клуб Gold & Silver, если ему этого хотелось, – но, по мнению родителей, тому же Тедди полезно было летом поработать где-нибудь простым озеленителем ландшафта, дабы уяснить ценность хорошего образования. Уиксы любили полакомиться мороженым Ben & Jerry, готовили по книгам «Серебряный вкус»[17]. К ним приходила уборщица, хотя идея нанять помощницу по дому относилась еще к давним временам – теперь это сочли бы совершенно непродуманным шагом. В прежней школе у Бена, куда он ходил каждый день, два года не могли отремонтировать крышу над аудиторией, однако там все равно полуофициально настаивали на дресс-коде, в том числе и по пятницам, и теперь Бен уже с привычной легкостью справлялся с завязыванием галстука.

Когда Бен последним движением поправил на шее галстук, поместив узел перед пуговицами на воротничке, и надел блейзер, Ахмед все еще стоял босой на полу, в рубашке с расстегнутыми французскими манжетами[18], торчащими на его руках, точно пластиковые конусы на голове у кастрированных псов. Специальным валиком он бережно удалял пылинки и ворсинки с угольно-черного, в тонкую полоску пиджака, повешенного им на спинку стула.