Ожидание (три повести об одном и том же) - [27]

– Ну, что ты ус­та­вил­ся?.. За­крой рот.

Эти два сло­ва пре­сле­до­ва­ли Слав­ку всю жизнь. В клас­се ре­бя­та над ним смея­лись. При­ду­мы­ва­ли ему раз­ные клич­ки: «По­ло­ро­тый ля­гу­шо­нок», «Цы­п-цып»… У не­го бы­ла да­же та­кая стран­ная клич­ка – «Два­дцать во­семь».

Би­ли его ред­ко. А впро­чем, ко­му ин­те­рес­но бить че­ло­ве­ка, ко­то­рый не да­ет сда­чи, толь­ко улы­ба­ет­ся и да­же не пла­чет.

СЛАВ­КА, ЗА­КРОЙ РОТ!

Ут­ром ма­ма ска­за­ла Слав­ке:

– Ты ос­та­нешь­ся здесь, с от­цом. По­ка я в Мо­ск­ве уст­ро­юсь. Ты здесь за­го­рай, по­прав­ляй­ся… Да за­крой же ты рот, на­ко­нец! – крик­ну­ла она.

Дед Вла­сен­ко хо­тел про­во­дить ма­му. Он всё суе­тил­ся, ста­рал­ся, чтоб ве­се­лее. При­нес фо­то­кар­точ­ки, на­чал хва­стать.

– Ан­на, доч­ка моя. В Но­во­рос­сий­ске жи­вёт. То­же по мо­ряц­ко­му де­лу. Стро­ит в но­во­рос­сий­ском пор­ту боль­шой пирс. Пят­на­дцать су­дов к это­му пир­су враз ста­нут… Вот смот­ри ж ты: дев­ка, а та­кое де­ло справ­ля­ет. Она в Ле­нин­гра­де спе­ци­аль­ную ас­пи­ран­ту­ру изу­ча­ла. Прие­хал отец на ма­ши­не. За­брал ма­ми­ны ве­щи и от­вёз их на при­стань.

– Я те­бе Слав­ку ос­тав­лю, – ска­за­ла ему ма­ма. – Толь­ко жи­ви­те, по­жа­луй­ста, здесь. Ма­рия Ан­д­ре­ев­на за Слав­кой по­смот­рит.

Баб­ка Ма­рия взды­ха­ла и ук­рад­кой вы­ти­ра­ла гла­за. Слав­ка уже за­ме­тил – все­гда жал­ко тех, ко­то­рые уез­жа­ют. Хоть это и не все­гда пра­виль­но.

У ма­мы в Мо­ск­ве ро­ди­те­ли, бра­тья и сё­ст­ры. У от­ца ни­где ни­ко­го. А дед Вла­сен­ко всё хо­дит во­круг Слав­ки­ной ма­мы, под­со­вы­ва­ет ей мо­ло­ко и ват­руш­ки и го­во­рит без кон­ца, слов­но хо­чет ма­му уте­шить.

Ко­гда шли на при­стань, дед нёс ма­ми­ну сум­ку.

Воз­ле при­ста­ни ста­рик по­до­шёл к ма­ме по­бли­же и ска­зал ей поч­ти на ухо:

– Толь­ко не­прав­ду ты го­во­ришь, дев­ка. Ведь де­ло мож­но то­гда де­лом на­звать, ко­гда оно с серд­цем де­ла­ет­ся. Я всю жизнь ры­бу ло­вил. И ес­ли бы мне да­ли еще столь­ко лет вы­жить, я бы сно­ва ры­бу ло­вил… Сга­ды­ваю, эти учё­ные, ко­то­рые ра­ке­ту стро­ят, лю­бят и хле­ба по­есть, и мя­са, и ры­бу. Иль, мо­жет, они толь­ко сло­вом пи­та­ют­ся? – ста­рик под­миг­нул ма­ме и об­нял её.

У пир­са сто­ял те­п­ло­ход «Бе­лин­ский». Бе­лый и очень строй­ный. На те­п­ло­хо­де иг­ра­ла му­зы­ка.

Ма­ма по­це­ло­ва­ла Слав­ку. По­жа­ла ру­ку ста­ри­ку Вла­сен­ко. Об­ня­ла баб­ку и по­про­си­ла её:

– Тё­тя Ма­рия, по­сле­ди­те за Слав­кой. Не да­вай­те ему об­рас­тать гря­зью… Пусть мо­ло­ко по ут­рам пьёт.

От­цу ма­ма ска­за­ла ко­рот­кое сло­во:

– Про­щай.

– Про­щай, – от­ве­тил отец. По­вер­нул­ся и, круп­но ша­гая, по­шёл к сво­ему эле­ва­то­ру.

Ма­ма по­бе­жа­ла по тра­пу на те­п­ло­ход. Слав­ка, баб­ка Ма­рия и дед Вла­сен­ко ма­ха­ли ей дол­го. Те­п­ло­ход ушёл по бле­стя­щей се­реб­ря­ной до­ро­ге. Скрыл­ся на го­ри­зон­те.

Мок­рый ве­тер пе­ре­со­лил Слав­ки­ны гла­за до горь­кой го­ре­чи.

– Не ро­бей, хло­пец, – ска­зал ста­рик Вла­сен­ко. – В ми­ре, что в мо­ре, вся­ких пол­но чу­дес…

Слав­ка хо­тел ска­зать, что это мо­ре на­сле­пи­ло ему гла­за сво­им бле­ском. Обер­нул­ся, Воз­ле ста­ри­ка сто­ит Вась­ка. Сто­ит се­бе, ру­ки в кар­ма­ны, не то что­бы без­раз­лич­ный, а ка­кой-то не­тер­пе­ли­вый. Гля­дя на не­го, Слав­ка по­чув­ст­во­вал свое оди­но­че­ст­во с уд­во­ен­ной си­лой. Он от­сту­пил на шаг, но ста­рик Вла­сен­ко взял его за пле­чо.

– Пой­дем, хло­пец, с на­ми ку­ты ко­пать.

Слав­ка дер­нул пле­чо из-под паль­цев. Про­шеп­тал:

– Не пой­ду я с ва­ми. Я один бу­ду.

ЛЮ­БИШЬ – НЕ ЛЮ­БИШЬ

Отец при­шёл позд­но. При­нёс из сво­ей ком­на­ты на эле­ва­то­ре че­мо­дан и при­ём­ник. При­ём­ник он по­ста­вил в угол к ок­ну. По­ве­сил на гвоздь ан­тен­ну.

Слав­ка си­дел на ди­ва­не, ждал, – он хо­тел по­го­во­рить с от­цом. Ему хо­те­лось ска­зать от­цу что-ни­будь взрос­лое. Спро­сить, на­при­мер, что та­кое эго­цен­тризм. Но ко­гда отец по­вер­нул­ся. Слав­ка по­шлё­пал гу­ба­ми и вдруг жа­лоб­но спро­сил:

– Ска­жи че­ст­но, ты ме­ня лю­бишь?

Отец ото­ро­пел от та­ко­го во­про­са. По­том рас­сер­дил­ся:

– Ещё но­вый но­мер! Мо­жет быть, при­ка­жешь це­ло­вать те­бя по ут­рам?

Нет, – про­шеп­тал Слав­ка. – Я про­сто спро­сил… Я не знаю…

Отец при­нял­ся хо­дить, бро­сая на Слав­ку хму­рые взгля­ды. Усел­ся к сто­лу и за­ба­ра­ба­нил паль­ца­ми по сал­фет­ке.

– Хо­ро­шо, – ска­зал он. – Да­вай вы­яс­ним от­но­ше­ния… Я не мо­гу ска­зать, что люб­лю че­ло­ве­ка толь­ко за то, что он мой род­ной сын. Это, по­ни­ма­ешь, ещё не за­слу­га… Всё?

– Всё, – кив­нул Слав­ка.

Отец сел к при­ем­ни­ку и при­нял­ся на­страи­вать его. Из ре­про­дук­то­ра не­слись чу­жие ино­стран­ные го­ло­са, му­зы­ка и да­лё­кий шум, по­хо­жий на от­го­ло­ски грёз и оке­ан­ских при­бо­ев. Отец вер­тел руч­ку на­строй­ки. Он всё вре­мя сби­вал ус­той­чи­вую вол­ну и ис­кал но­вые, ед­ва слыш­ные вол­ны, слов­но то­ро­пил­ся най­ти чей-то го­лос, очень нуж­ный ему сей­час.

– Ты ужи­нать бу­дешь? – спро­сил его Слав­ка.

– Нет, – от­ве­тил отец.

Слав­ка лёг на ди­ван в бо­тин­ках, по­вер­нул­ся к сте­не и за­крыл гла­за.