Ожидание - [35]

— Думай дочка, думай! — вдруг донеслось до Ники.

Она взглянула на жениха, он также серьезно посмотрел на неё, но тут мать Игоря, вдруг заерзав на стуле, быстро проговорила:

— Ну, время идёт, пора решать!

— Я согласна! — прошептала девушка, и со всех как будто упал тяжкий груз.

Все разом заговорили о свадьбе, о загсе, о кольцах, о платье, о мясе, блинах, луке и по-мидорах. Больше уже никто не обращался к Нике, и никто не смотрел на неё. Она вста-ла со стула и тихонько вышла из комнаты. Скоро обед, а в животе урчит так, что, кажется, вопли её желудка слышат все. В кладовке она сделала себе бутерброд и с наслаждением откусила кусочек, но тут дверь загремела, и на пороге показался Игорь. Он виновато улыбнулся ей, и Ника, крепко сжав рот набитый хлебом, и не смея жевать, тоже состроила гримасу, отдаленно напоминающую улыбку.

— Идём, все зовут тебя!

Когда она появилась перед множеством глаз, тётя Фаня возмущенно постучала по столу костяшками пальцев и проговорила:

— Вероника, сейчас же прожуй или выплюнь то, что у тебя во рту. На кого ты похожа!

Ника торопливо жевала, а все сидели и смотрели на неё, как она глотает несчастный кусок бутерброда почти не разжеванным, давясь и обдирая горло. Наконец тетя Фаня громко фыркнула и нравоучительным тоном произнесла:

— Вероника, сейчас у нас будет торжественный обед! Садись к столу. Поговорим…

И оглядев племянницу критическим взглядом, продолжила:

— Итак, мы на нашем семейном совете решили. Первое, свадьба будет послезавтра! Второе, расписываться в загсе тоже будете послезавтра!

Ника жалобно воскликнула:

— Но ведь срок месяц дается…

Все строго глянули на неё, а тётя Фаня продолжила невозмутимо:

— Игорь договорился по знакомству пораньше. У тебя отпуск две недели, из которых одна почти закончилась. Так что некогда ждать! Итак, кольца куплены, платье тоже. Ос-

тается подогнать его по фигуре у портнихи. Фата куплена. И, четвертое…

Но Ника не слушала, кто и что говорил за столом, уже обильно уставленном закус-кой. Она молча сидела, уставившись в собственную тарелку с золотистым ободком, на которой было кучей навалена отварная молодая картошка и мясо курицы, кусок жа-реной рыбы, и ломтик колбасы с хлебом. Странно, когда успели приготовить к столу все эти яства? Или это всё принесли с собой жених и его родственники? Как жаль, что она не может как в детстве, тихо и незаметно покинуть этот стол, всех этих людей, и бегом, бе-гом умчаться в Яр, к Ручью, чтобы там, на природе подумать, всё взвесить, решить, и успокоиться.

Она с тоской глянула в окно. Там спешили люди по своим делам, ехали машины, взвиз-гивая тормозами, шли дети и взрослые по своим делам. А в три часа в кинотеатре начи-нается дневной сеанс нового фильма. Она всё ещё это помнит!

— Так! — донеслось до девушки. — Игорь с Никой дойдут до тёти Тоси, пусть она под-гонит платье по фигурке. А заодно и фату…

— Зачем же, к тёти Тоси. Я сама всё сделаю! — испуганно проговорила Ника.

— У тебя другие дела найдутся, поважнее! — веско ответила тётя Фаня, и все согласно кивнули головой.

Всё было как во сне. После обильного обеда Ника и Игорь шли по жаре до тёти Тоси. Ника с трудом переставляла ставшие вдруг тяжелыми ноги, на которых были надеты но-венькие босоножки на плоской подошве. Последний писк моды! После всех этих платформ и полуплатформ, да каблуков по двенадцать сантиметров, кажется, что ты идёшь по земле, испытывая самое настоящее блаженство.

Вот и сейчас, она кажется сама себе такой маленькой, когда поднимает голову и смотрит на Игоря, а он обращает на неё свои строгие серые глаза, в которых она ничего не мо-жет разглядеть, ни радости, ни сожаления.

Пес залаял громко, неистово, и через секунду появилась тётя Тося. Она как будто спе-циально ждала, когда перед её калиткой появятся Ника и Игорь. Тётя Тося не узнала Нику. Она постарела, стала носить очки, и даже как будто стала меньше ростом. Но всё равно, она была такая же быстрая и говорливая, как и прежде.

Игорь остался на веранде курить, а Ника прошла в дом, где кажется, ничего не из-менилось. То же самое зеркало у стены, тот же диван и картина над ним, те же занавески на окнах, что и прежде, с выбитыми кружевами по низу, накрахмаленные так, что ка-жется, они стоят на подоконнике, среди горшков с геранью.

— Одевай, своё платье девонька!

Тётя Тося, щуря подслеповатые глаза, смотрела выжидающе на Нику, пока та натягива-ла на потное тело своё будущее свадебное платье.

— Так ты за Игоря выходишь замуж? — скороговоркой спрашивала тетя Тося, бесцере-монно поворачивая к себе Нику, оглядывая её со всех сторон, и при этом быстро втыкая в складки платья тонкие маленькие иголочки. Вскоре перед зеркалом стояла идеальная фигурка, обтянутая чудесным белым шелком свадебного платья, обильно обшитого кружевом и мелким бисером.

— А ты сама, откуда будешь? — опять спрашивала пожилая женщина, помогая Нике снять платье.

— Я дочь Марии! Вашей бывшей соседки!

— Марии? — ахнула тетя Тося, и, приглядевшись к девушке, воскликнула: — Так ты же Вероника!

— Да! — отвечала девушка, натягивая кое-как на потное, липкое от жары тело узкий, сшитый по фигурке, свой новый, ярко-синий сарафанчик, по низу которого был протянут купон, сплошь усеянный яркими цветами незабудок.