Ожидание футбола - [22]

Жестче становится и характер самой игры. Проигрыш перечеркивает слишком много различных упований, бьет по самолюбию, а кого-то и по карману.

Как бы это ни показалось на первый взгляд странным, но в целом все это игре пошло и на пользу. С появлением больших турниров все кинулись на поиски резервов мастерства и, разумеется, начали с того, что подтянули силу, быстроту, выносливость игроков, благо этот раздел футбольной готовности легче всего поддается влиянию. Тут-то, заметим, как раз и был утерян нашими командами козырь скоростного преимущества, так как медленный футбол сгорел в пламени международных турниров. А мы прозевали этот момент, самонадеянно считая быстроту и выносливость своих мастеров чуть ли не врожденным их качеством. И не мудрено, что прозевали, ибо в европейские турниры наши клубы включились с ничем не оправданным опозданием. В наше время редко встретишь зарубежную команду, которая бы играла медленно, плела затейливые узоры. Теперь все, даже не самые первоклассные команды, наполнены натренированной силой, как только что заряженные аккумуляторы.

Если бы в этот период, как в легкой атлетике, измерили по отдельности разные показатели футбола, то был бы зафиксирован не один рекорд. Футболист окреп, объем его легких вырос, массивнее и развитее стала мускулатура ног. Любое движение на поле стало встречать организованное, ловкое, твердое противодействие. Игра слилась с борьбой, обыгрыш – с преодолением. Изощреннее, искуснее и рискованнее стали единоборства за мяч. Размеры поля остались те же, но оно в дни хорошего футбола стало казаться тесноватым. Свободные участки мгновенно заполняются легконогими подвижными футболистами, которые послушно и сознательно повинуются новейшим тактическим законам, гласящим, что играют не отдельные линии, а команды целиком, что десять полевых игроков обязаны успевать и в атаку и в оборону.

Перелом в игре был слишком крут, чтобы не удивить и не обескуражить многих. И вот тут-то футбол и стал превращаться в обвиняемого. «Что с футболом?», «Куда подевалась его прежняя красота?», «Где зрители?», «Почему мало голов?» – слышалось отовсюду.

А футбол, посаженный на скамью подсудимых, отказывался давать показания, не видя за собой ровно никакой вины и поражаясь слепоте своих поклонников, либо не умеющих, либо не желающих проникнуть в суть перемен, происшедших на главных стадионах мира, и поддавшихся модному скепсису.

Ничего ровным счетом с футболом, как с игрой, не происходит. Он меняется вместе со временем, становясь динамичнее, воинственнее, умнее, потому что нынче все хотят играть сильно, имея перед собой притягательные стимулы в виде заветных дорогих призов.

Понятие красоты в футболе давно уже требует пересмотра. Канули в прошлое «венские кружева», «чешская улочка», короткие семенящие шаги ленинградского «Динамо», беспечные мудреные зигзаги бразильских клубных команд, гостивших у нас в пятидесятых годах, добродушное изящество, неспособное сильно обидеть противника, тбилисских динамовцев.

Красота теперь у бразильской сборной во главе с Пеле, какой она представилась миру на мировом чемпионате 1970 года, у сборных ФРГ и Голландии, задавших тон чемпионату 1974 года, у сборной Чехословакии, чемпиона Европы 1976 года, у «Аякса», «Боруссии», «Лидса», «Андерлехта»… Пусть и со своими стилевыми особенностями, но красоту игры каждой из этих команд мы ощущаем в смене скоростей, в атлетизме, в жесткости, в продуманности маневров, в экономном и разумном пользовании техническими приемами, в ведении точного счета малейших шансов. Это сильное зрелище – нынешний сильный футбол! И его надо уметь понять, почувствовать и принять.

То, что публика будто бы перестает жаловать футбол вниманием, – это говорится по впечатлению, задиристо и голословно. У нас принято ориентироваться по московским стадионам – они что-то вроде шкалы Цельсия. Но не может же футбол нести ответственность за то, что знаменитые столичные клубы переживают безвременье и их игра не задевает за живое москвичей. Вспомните, как в 1969 году, когда посягнул на первое место московский «Спартак», на его встрече с чемпионом, киевским «Динамо», Лужники были переполнены. Вспомните, как ломится от народа ленинградский стадион, пока «Зенит» подает надежды, как тесно на трибунах киевского стадиона, когда у местного клуба равный противник, как валит публика на «Раздан» в пору преуспевания «Арарата» и на чудесно реконструированный стадион «Динамо» в Тбилиси, если местные динамовцы берутся за игру всерьез. Людей не затянешь на плохой спектакль, на блеклую выставку живописи, на бесталанную симфонию. Те же законы действуют и в футбольном зрелище. Чтобы «продавать» матчи, надо по-хозяйски снарядить их участников. А вздохи «не тот стал футбол, не тот», мне кажется, служат для отвода глаз тем, кто нерадиво ведет футбольное дело.

Голов и впрямь стало чуть поменьше, это высчитано с точностью до сотой доли. Нет в этом ничего ни удивительного, ни катастрофического. В странах, где по старинке два-три клуба доминируют над остальными, сохраняются и крупные счета, и высокая суммарная результативность. Но это преимущественно страны в футболе второстепенные. Гол не мог не вздорожать. Остро развивавшееся всеобщее футбольное честолюбие неумолимо привело к выравниванию сил, к подтягиванию прежде слабых команд. Еще лет двадцать назад мы в своем чемпионате могли довольно легко предсказывать исход многих матчей. Сейчас это напрасный труд. Теперь наперед тщательно продумывают ход матчей, борьба на поле ожесточилась, вдоль и поперек изучены все спасительные шансы обороны. Так что забивать стало труднее. И тем дороже гол! И да здравствует трудный гол!