Ожидание Двойной Кошки - [52]

— И об этом ты смело можешь рассказывать своему компаньону. Впрочем, я бы советовал тебе не вкладывать в ваши предприятия свои деньги. Вдруг твой купец вскоре окажется в доме по соседству?

Линат удалился по своим делам, а Со Снак, легко поднявшись на ноги, вышел во двор. Существо, напоминающее собаку, подошло потереться о его ноги. Колдун присел, взял собачью голову в свои руки, и, глядя псу в глаза, быстро что-то зашептал. Когда он встал, калитка в заборе сама собой открылась, и черный пес стремительными прыжками выскочил в нее.

Корсма, граф и придворный

Получив сообщение из Транки о внезапном отбытии ханского посольства, граф Корсма рвал и метал. Слуги старались не попадаться ему на глаза, а он молча носился по своему особняку, то бесцельно снимая и вновь вешая на стены многочисленные клинки, то требуя какого-то особого вина их своих подвалов, которое он, едва попробовав, отставлял в сторону. Граф вложил в эту интригу столько надежд, что ярость, охватившая его, была ни с чем не сравнима. Он мысленно искал предательство, но тщетно. Подозрителен, и весьма, был приблудный гроссведун, или как его там, Юркай, но тот не мог знать, что Кайтар в столице герцогства. Могло, конечно, что-то произойти в Смалене, что могло помешать сватовству, но ни о чем подобном королевские Длинные Уши не сообщали. Он уже сожалел, что послал в Транку Офедра — это могло насторожить Юркая. Насторожить, но не более того. Да и все равно — в тот момент под рукой больше никого не оказалось. Так что ярость графа оказалась направленной в пустоту.

Успокоившись и зрело поразмыслив, он решил, что трагедии не случилось. Ну, отложил хан по каким-то причинам помолвку, его право. Может быть, получил какие-то негативные сведения о племяннице герцога (а люди графа приложили к этому руку), тогда вообще можно будет считать миссию мастера Хоробки успешной. Но последующие сообщения из Транки его вновь насторожили. Шпионы тайной канцелярии доносили, что на дорогах герцогства проводится тщательная проверка всех экипажей; повысилась активность гвардии герцога и в столице герцогства. Но кого искали — неизвестно. Кареты с королевским вензелем досмотру, конечно, не подвергались. Однако, по вряд ли случайному стечению обстоятельств, вблизи королевских слуг непременно оказывался кто-либо из ведунов, состоящих на службе у Великого Герцога.

Стояло тоскливое осеннее утро. Еще до рассвета зарядил нудный дождь, и конца ему не было видать. Граф Корсма уже отдал все необходимые приказы и угрюмо сидел у камина, завернув ноги в плед, глядя, как по оконному стеклу ползут дождевые струйки, извиваясь, словно змеи. Он негодовал на весь мир, в том числе и на слабовольного короля. А ведь поначалу Дарсмар Первый показался всем великим государем. В считанные годы он перестроил столицу, превратив ее из огромной деревни в современный, по меркам Светори, город. Провел водопровод (раньше жители пользовались колодцами). Указы короля были толковы и продуманы. Иногда, правда, он впадал в подозрительность и тогда жестоко расправлялся с неугодными — фамильная черта королевской династии. А затем что-то надломилось в Дарсмаре — тот стержень, который и формирует личность. Порою он месяцами совершенно не занимался делами, перепоручив всё придворным. Многих это вполне устраивало, но только не графа Корсму. За долгие годы пребывания у самого трона он удовлетворил все или почти все свои притязания. Просто красть, как поступали другие, пользуясь всё более длительными периодами бездействия короля, ему стало не с руки. Будь у него такая возможность, он рискнул бы устранить короля Дарсмара.

Но граф обладал не только коварством, но и недюжинным умом, и понимал, что в случае смены династии первым претендентом на престол станет Великий Герцог. А это — война. Даже если герцог потерпит в ней поражение, победителю достанется полностью разоренное государство. Здравый смысл подсказывал, что лишь при процветающем короле он мог подняться и прославиться.

Среди талантов Дарсмара Первого был и такой — он чувствовал, когда ему лгут. Ложь король воспринимал носом: то есть нагло лгущий королю в глаза человек для Дарсмара Первого вонял. И король начинал морщить нос, отворачивался и обрывал аудиенцию. При таких талантах король очень быстро сменил половину из круга придворных и министров. Сменил бы и всех, надо думать, но кто-то из гроссведунов отыскал средство, на время гасящее такую способность короля. Легко догадаться, что тот гроссведун быстро разбогател, сделал карьеру, а реформы короля внезапно захирели.

Иногда гроссведун внезапно заболевал или отъезжал на время — и тогда разом рушились старательно выстроенные карьеры. Но графа Корсму ничего не беспокоило — он говорил королю только правду. А в случае прямых вопросов, которые случались весьма редко, граф Корсма говорил всю правду. Он даже намекнул королю однажды, что известный с древности ритуал вызывания Сумеречной Тени оказался бы для короля весьма полезен. Присутствовавшие при этом придворные онемели, а король шумно потянул носом воздух, улыбнулся графу и милостиво обещал подумать. Этим дело и ограничилось, но и после этого граф прослыл при дворе отчаянным смельчаком и несвергаемым любимцем короля.