Ожерелья Джехангира - [28]
Самый старый таймень, у которого определялся возраст, был пойман в 1944 году в Енисее, недалеко от Красноярска. Жил он 55 лет, а весил 56 кг. Интересно, сколько же живут самые древние, самые крупные? Те, которые вырывают спиннинг, утаскивают сети, о которых монголы сложили легенды?
Но дотянуть до такого почтенного возраста клыкастым голованам нелегко. У них тоже немало опасных врагов. Мальков глотают хариусы, налимы, окуни, чайки, утки. Молодых — щуки, ленки. За взрослыми усердно охотятся байкальские тюлени и таежная скопа. Медведи тоже не выпустят из лап, коли прихватят на мели.
И только у великанов жизнь безопасная, спокойная, у тех великанов, которые сами не прочь сцапать летящую скопу или утянуть глупого зазевавшегося лисенка
. Итак, сибирские таймени от всех представителей «прекрасного семейства» отличаются завидным долголетием. Ведь тихоокеанские лососи живут не больше 8 лет, сиги — но больше 12, нельма — до 25 лет.
В горячих водах Африки обитает интересная рыба тиляпия. Она всегда плавает в сопровождении игривой стайки мальков.
Вот показался хищник. Тиляпия становится кверху хвостом (сигнал опасности) — и стайка рыбешек исчезает в ее пасти. Самка ложится на дно, маскируясь, как хамелеон. Опасность миновала. Веселые рыбки наперегонки начинают выскакивать из темной «крепости».
Тиляпия — необыкновенно заботливая мать. Оплодотворенные икринки она не оставляет среди травы и камней, а любовно, боясь помять, подбирает и держит во рту до тех пор, пока не выведутся детишки.
Сибирские же таймени бросают родное потомство на произвол судьбы. Свой первый ярко-оранжевый брачный наряд они надевают лишь на пятом году жизни, когда их длина становится больше 50 см. Мечут икру раз в два года ранней весной, сразу же после ледохода: на юге — в апреле—мае, на севере —в мае—июне. Плодовитость самок от 10 до 34 тысяч яичек, больше у старых. Во время нереста таймени не берутся, зато после становятся жадными и неразборчивыми.
Мальки «вылупляются» примерно через 40 суток. До трехлетнего возраста питаются личинками, червями, насекомыми, рачками, с пятилетнего — рыбой, птицами и грызунами.
Предполагают, что сибирские таймени откладывают икру в гнезда, которые выкапывают на перекатах с глубиной 50—70 см. Но кто из натуралистов видел собственными глазами, где и как они выкапывают эти гнезда? Не проводятся ли тут просто умозрительные аналогии с тихоокеанскими и атлантическими лососями? Для лососей рытье нерестовых ям — изнурительная, кровавая работа. Они покрываются шрамами, царапинами, ссадинами, глубокими ранами, измочаливают и ломают плавники о подводные камни. Ничего подобного не отмечалось у сибирских тайменей. Геологи и рыбаки, с которыми я беседовал, поймали ранней весной больше тысячи «красуль», и я поймал не меньше двухсот. И никто не жаловался на то, что они были избиты и ободраны. Правда, на безыменном водопаде Горбиачина, там, где отпраздновали мое «спортивное крещение», я видел раны у некоторых тайменей. Но только у некоторых. Да и раны те были очень странные, как будто их выгрызли, вырвали острыми зубами. Может, это были следы ожесточенных схваток между самцами? Как жаль, что я не догадался посмотреть, к какому полу относились раненые рыбы.
Я посоветовал бы молодым ихтиологам надеть акваланги и смело опуститься в холодные воды Сибири, чтобы по-хозяйски изучить и улучшить нерестилища этой прекрасной рыбы. Пока еще не поздно. Пока еще есть что изучать. Потомки не простят нам, если мы бросим тайменей на произвол судьбы.
Как-то в нашем институте собралась шумная группа геологов- спиннингистов. Начались рыбацкие воспоминания, шутки. Между прочим, я поинтересовался, какая, по их мнению, наиболее яркая, типичная особенность характерна для сибирских тайменей.
— Прожорливость и жадность,— заявили одни.
— Жадность и прожорливость,— согласились другие.
И в подтверждение этих не очень-то лестных эпитетов посыпались всякие истории.
Геолог Родимкин припомнил тайменя, который стоял на мелком перекате среди белой пены, занимаясь странной процедурой: то всплывал, то погружался с разинутой пастью, как будто пилил клыками воду. Он бросил перед его мордой блесну— и «пилильщик» схватил ее. В его желудке оказалось сто девяносто два маленьких хариусенка. А сам прожора весил всего 5 кг.
Любопытную картину видел на притоке Анабара геолог Ильин — тонкий знаток повадок сибирской рыбы, страстный спиннингист. Это было 2 июня 1961 года. Река, только что сбросившая тяжелый ледяной панцирь, медленно светлела, осаждая на тихих плесах бурую глинистую муть. Неожиданно мимо палаток пробежали лемминги — рыжеватые пестрые зверьки с кудлатой головкой, с еле заметными ушками, утопающими в пушистых волосах. Они бежали на юг, бежали через болота и скалы, через обрывы и озера — ничто не могло их остановить. Не задерживаясь, они плюхались, словно лягушата, в воду и, подняв головку, суетливо плыли поперек Анабара. Навстречу им открывались пасти — и зверьки исчезали. В желудке одного тайменя Ильин насчитал семнадцать леммингов и трех порядочных сигов. А коллектор Кротов извлек из другого лобана сорок два лемминга.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.